Тони достаточно быстро понимает, что, сделав Джуниора подставным боссом, создал монстра. Ход казался блестящим в теории, но Тони не учел особенностей человеческой природы, самолюбия Джуниора и попыток Ливии отомстить сыну за то, что тот поместил ее в дом престарелых / сообщество для пожилых людей[48]. Пока страдают лишь другие члены Семьи — друг капитана Джимми Алтьери (Джо Бадалукко-мл.) со своим покером, ментор Хэш Рабкин (Джерри Эдлер[49]), который теперь вынужден платить Джуниору налог. Тони удается разрешить ситуацию Хэша таким образом, что все остаются довольными.

Необязательно знать содержание всего сериала, чтобы догадаться: правление Джуниора не будет долгим и мирным, как правление императора Октавиана — и это даже до первого нашего знакомства с ФБР, делающими фотографии всех присутствующих на коронации Джуниора. Джуниор большую часть своей жизни провел в тени более молодых мужчин — сначала младшего брата, затем Джеки, а теперь и своего племянника. Теперь он наконец получил возможность воспользоваться правом, данным от рождения, однако большинство его деловых решений кажутся жестокими и бессмысленными, создающими так много хаоса, что Тони с трудом удается поддерживать статус-кво, управляя ситуацией за спиной Джуниора.

Сценаристы — Робин Грин и Митчелл Берджесс

Режиссер — Лоррейн Сенна Феррара

Белый кролик

«Мой сын обречен, да?» — Тони

«По горло» — в некотором смысле даже более насыщенная серия, чем «Колледж». Здесь так же звучит тема унаследованных ценностей и правил, которые люди либо соблюдают, либо нарушают, но главное в этом эпизоде — проблема биологической преемственности и рода. Энтони-младшего в школе отстраняют от занятий после кражи вина, предназначенного для причастия. Эта история вызывает у Тони тревогу, не обречен ли Энтони-младший повторить ошибки и грехи своего отца. «Я попал в нехорошую историю в детстве», — говорит Тони Медоу, когда везет ее в Мэн; в этом эпизоде мы начинаем догадываться, на что именно он намекал.

В серии «По горло» нет таких культовых сцен, как убийство Фебби или признание Кармелы, но зато присутствуют воспоминания Тони о детстве. Мы теперь представляем и путь его становления, и природу его страха воспитать из Энтони-младшего человека, подобного себе. Отец Хэги (Энтони Фуско) говорит Тони и Кармеле, что у Энтони синдром дефицита внимания и гиперактивности. «Ему надо дать хорошего подзатыльника», — убежден Тони. У Тони традиционный подход к воспитанию мальчиков, — но именно такой подход сделал его неуверенным в себе, вспыльчивым и жестоким. «Ты бы ударил больного человека? — давит на него Кармела, — ты бы ударил ребенка с полиомиелитом?» Нет, отвечает Тони, но только потому, что в американском обществе недопустимо «слегка проучить ребенка время от времени».

Для отца Тони «ремень был любимым инструментом воспитания», а мать Тони вообще была непредсказуемой в своих вспышках ярости. В особенно ужасающей сцене, от которой Тони отмахивается, называя ее «оперой», разозлившаяся Ливия обвиняет ребенка в том, что он «сводит ее с ума» и угрожает воткнуть ему в глаз вилку. В беседе с Мелфи Тони признается, — возможно, предрасположенность к насилию и нарушению закона «у них в крови — передается по наследству». «Это не высеченная на камне судьба, — говорит Мелфи. — У людей есть выбор».

Джеймс Гандольфини великолепно справляется со сценами терапии, где Тони колеблется между четким пониманием специфики своего воспитания и нежеланием признать, насколько оно было нездоровым. Есть стойкое ощущение, что Тони перенял токсичную маскулинность своего отца и сформировал для себя определенный его образ. Когда Мелфи спрашивает Тони, что он чувствовал, когда впервые увидел, как его отец избивает человека, он отвечает: «Я не хотел, чтобы это случилось со мной, — а затем добавляет, — я просто был рад, что он не педик». От ответа на вопрос, «переживает» ли он из-за того, что Энтони-младший узнает, чем его отец зарабатывает на жизнь, Тони пытается увильнуть. Он пускается в демагогические рассуждения, и речь Гандольфини становится все более раздраженной и грубой: «А что насчет заводов с химикатами, которые отравляют своим дерьмом реки, а потом из-за этого рождаются дети с разными уродствами?»[50]

Лоррейн Бракко прекрасно сыграла реакцию Мелфи на все эти тревожные подробности. Ближе к концу, когда Тони настаивает, что «гордился тем, что сын Джонни Сопрано», она спрашивает, гордится ли им его сын. «Да, вероятно… и я этому рад! Рад, если он мной гордится!» Будучи хорошим терапевтом, Мелфи пытается соблюдать необходимую дистанцию, но уже не может, осознав, сколько ужасов повидал Тони, которого убеждали в том, что у него было совершенно обычное детство. Ее дружелюбное любопытство — словно они друзья, встретившиеся за чашечкой кофе, — проявляемое параллельно с давлением на пациента, заставляет поверить, что Тони хотя бы частично ослабил свою психологическую защиту.

Диалог между прошлым и будущим устанавливает связи между дедушкой, отцом и сыном. «Отстранять его от занятий — преступление, учитывая, сколько денег ты им даешь!» — восклицает Ливия за семейным ужином, Деньги решают все — так считают большинство героев «Клана Сопрано» и американцев вообще.

Флешбэк, где мы впервые видим молодого Джуниора (в исполнении Рокко Систо), когда он забирает Джонни Боя Сопрано (Джозеф Сираво), чтобы избить должника (Стив Сантосуссо), остроумно переплетен с настоящим и зарифмован с самым первым актом насилия в сериале. Но отцы семейства Сопрано преследуют свою жертву пешком, в то время как Тони преследовал своего должника на сияющей новенькой машине.

Флешбэки освежают сцены терапии, отчасти потому, что впервые с момента пилотного эпизода сериал отвлекается от диалога Тони и Мелфи, чтобы показать воспоминания Тони. В визуализации этих сцен есть определенное преимущество — они создают параллельную вселенную внутри телешоу, и там находятся интересные роли для актеров, которых мы видим впервые. Лэйла Робинс исполняет роль ужасающей молодой Ливии так, что это напоминает нам Нэнси Маршан, но не выглядит как подражание ей. Менее эффектным представляется выступление Сираво в роли Джонни Боя, хотя он удачно передает дикую разрушительную энергию и самовлюбленную природу большинства местных гангстеров. Но даже жертвы иногда им восхищаются: мы видим, как человек, которого Джонни только что избил, машет ему из окна, будучи закованным в гипс.