и старались всегда окружать себя элементами стихий, которые им были близки по духу.

Например, кто-то выращивал дома цветы (земля), кто-то вешал на двери и окна колокольчики (воздух), а некоторые зажиточные семьи устанавливали даже фонтаны (вода) и огромные камины (огонь) — всё это помогало магам не только создавать уют, что дарил некое умиротворение, но и восстанавливать свою ману.

Лично мне всегда нравился огонь — яркий, пылающий, горячий. А Лоренс Блэквуд симпатизировал воде, такой же холодной и кристально чистой, как его глаза, и такой же разрушительной в своем порыве, как и он сам.

Я размышляла над этим, спускаясь к ручью. Вот только чашку оказалось не так-то просто достать. Пришлось встать на четвереньки и вытянуть руку, чтобы попытаться дотянуться до нее на дне.

Рука касалась прозрачной глади воды, приятно охлаждая кожу, и я вдруг вспомнила пальцы Лоренса Блэквуда с моей влагой на его губах.

Мерзавец!

Блэквуд не был похож темпераментом на этот ручей, скорее он напоминал горную реку, готовую разрушить все на своем пути.

Интересно, а у Габриэля Мейза, какой элемент стихии?

Внезапно рука соскользнула, и я с громким визгом повалилась вперед, ощущая, как холодная вода обволакивает со всех сторон. Я и опомниться не успела, как уже сидела по пояс в ледяной воде и жадно глотала губами воздух.

Здесь оказалось глубже, чем я предполагала.

Я сдерживала слезы, не желая больше плакать. Но как же было обидно…

И снова все из-за него — из-за Лоренса Блэквуда!

Я поднялась на ноги, не забыв прихватить с собой чашку, и с досадой заметила, что мои единственные туфли унесло течением.

Захотелось вдруг вновь опуститься с головой под воду и закричать от безысходности и происходящего вокруг меня абсурда. Но я отбросила эту мысль, поспешно выбираясь на берег.

Нельзя болеть…

Иначе придется пропустить лекции, а для меня это непозволительная роскошь.

Я остановилась возле дерева, под которым сидела еще пару минут назад, ощущая, как холод пронизывает насквозь.

Оставаться в мокрой одежде чревато простудой. Нужно вернуться в комнату, переодеться и успеть на лекции. Вот только все заметят меня в таком виде, а Лоренс…

Плевать!

Я судорожно обняла себя за плечи, не выпуская чашку из пальцев, и направилась в женский корпус, едва передвигая ногами.

Вода стекала тонкими струйками с моей одежды и волос, оставляя прозрачные капли на сочной зеленой траве.

Страх, отчаянье, стыд — всё отступило на второй план, оставляя лишь нестерпимое желание согреться.

Добравшись вдоль кустов до женского общежития, я дождалась, пока рядом никого не будет, и быстро прошмыгнула к крыльцу.

Но была невнимательна.

Низкий мужской голос заставил меня остановиться, и внутри меня все заледенело.

— Элана Фрэйз… — я порывисто обернулась и снова увидела Габриэля Мейза, который неожиданно оказался рядом и с любопытством осматривал меня с головы до ног. — Вы каждый раз будете удивлять своим внешним видом?

Я уставилась на него, не зная, что ответить.

— Кажется, наши занятия переносятся на более раннее время.

— Как? — прошептала дрожащими губами, и мужчина нахмурился, приблизившись ко мне.

Он снял с себя пиджак, заботливо накинул его на мои дрожащие плечи и, не мешкая больше ни секунды, поднял меня на руки, отчего я окончательно обомлела.

— Пройдемте в мой кабинет, мисс.

В кабинет? Зачем?! 

12.

Представляю, в каком виде Габриэль Мейз меня нашел.

Мокрая, продрогшая, испуганная — я находилась в его руках без туфель и в рваных чулках, изумленно вглядываясь в карие глаза.

Какой стыд…

В любом случае, это не повод брать меня на руки и тащить к себе в кабинет через всю академию.

Все же увидят. Боже, что тогда начнется!

Я растеряно смотрела на ректора, безмолвно ожидая от него объяснений. Холод не позволял сформулировать мысли, которые путались на кончике языка невнятными словами.

— Тебе нужно согреться, — властно произнес он, мимолетно скользнув взглядом по моей груди в мокрой рубашке, через которую просвечивал черный бюстгальтер.

— Я могу сама…пойти… — судорожно прошептала, стуча зубами.

Взгляд Габриэля Мейза сделался темнее, и я вдруг вспомнила, что наш ректор не терпит возражений.

— Интересно как? — иронично поинтересовался он, вскинув бровь. — Не вижу на тебе обуви.

Точно.

Мои туфли уплыли вместе с моим чувством достоинства.

— Нас могут увидеть… — прошептала в ответ, настороженно оглядываясь по сторонам и безмолвно молясь, чтобы никто из учеников не оказался рядом в этот момент. — Второй раз за день.

Господи, зачем я это добавила?!

Габриэль Мейз неожиданно усмехнулся, а после склонился ко мне чуть ближе, и мой взгляд припал к его чувственным губам, от которых пахло виски и шоколадом.

— И что в этом такого? — хрипло произнес он, обескураживая своей близостью. — Я ректор этой академии и обязан заботиться о своих учениках.

Обо всех? Или только я удостоилась такой чести?

Где-то в стороне послышались мелодичные женские голоса, и я испуганно вздрогнула, сжавшись в крепких руках.

Мужчина прижал меня к себе чуть плотнее, затем непринужденно открыл портал и смело шагнул внутрь.

Оказавшись по другую сторону пространства, я застыла на мгновение, очарованно хлопая глазами.

Никогда прежде не видела, как пользуются портальным перемещением.

Я очутилась словно в зазеркалье, наблюдая за двумя юными девушками, которые не замечали нас и увлеченно о чем-то болтали, возвращаясь в корпус.

Немыслимо…

Как только первокурсницы оказались в нескольких шагах от прозрачной завесы, ректор закрыл портал, плавно проведя рукой в воздухе.

— Теперь жду объяснений, — произнес он, пока я неподвижно застыла в его руках, судорожно прижимая к груди проклятую чашку. — Почему ты в таком виде, и зачем тебе посуда из нашего буфета?

Я и опомниться не успела, как он перешел на «ты», вынуждая удивленно вглядываться в его карие со светлыми вкраплениями глаза.

Вблизи Габриэль Мейз выглядел иначе, куда более волнующе и привлекательнее: темные каштановые волосы, убранные в аккуратный хвост на затылке, легкая небритость на лице, мускулистая шея с несколькими выпирающими венами под смуглой кожей.

От него веяло подавляющей силой и мужественностью.

Его руки держали меня крепко, пока я безропотно дрожала, не в силах отстраниться.

— Кажется, от холода ты лишилась дара речи, — негромко произнес он.

Да, если бы от холода…

А затем сделал пару шагов, приближаясь к широкому кожаному дивану, и внутри меня все испуганно сжалось.

— Я думаю, мы можем перейти на «ты», учитывая нашу близость, — улыбнулся он, намекая на нелепость ситуации.

Я безмолвно кивнула, только сейчас заметив, что мы стоим посреди его кабинета, обставленного дорогой мебелью, большой камин в центре согревал и украшал помещение.