Видно, накипело на сердце у Петрова, и, будучи эмоциональным, нетерпимым к непорядкам, он не стеснялся в выражениях. Да и его критика справедливая, и его можно было понять. Петров рвался к Перекопу еще с Одессы, помочь 51-й армии устоять, думал, что здесь продержится до прихода Приморской армии, как приказывала Ставка своей директивой от 30 сентября. А теперь из-за неустойки крымских войск он со своей армией попал в опасное положение преследуемого врагом – тут не только будешь критиковать, но и зачертыхаешься в адрес соседа. Было за что крепко ругать. Ведь считай: Крым потерян.

Петров приказал Крылову нанести на мою карту схему боев Приморской армии у ишуньских позиций и положение дивизий сейчас, для информации командования флотом, а мне сказал, чтобы я доложил о его намерении отводить армию к Севастополю любыми путями, может, даже придется кружным, так как противник, охвативший сейчас наш левый фланг, может перехватить прямые пути. Отдал приказание Крылову готовить КП армии к переводу в Сарабуз и сообщил ему, что выезжает в 25-ю Чапаевскую дивизию, помочь ее командиру (своему преемнику) генерал-майору Т.К. Коломийцу оторваться от противника и в порядке отходить – ведь дивизия сейчас в самом отчаянном положении, ей грозит отсечение и окружение, на нее противник навалился с фронта, обошел слева и справа норовит тоже.

Вот в этом весь И.Е. Петров. Он не просто любил и стремился быть в войсках, а именно в тех частях и соединениях, которые попадали в кризисную ситуацию. И пусть Иван Ефимович грешил преувеличением своей незаменимости. Но он не отсиживался на КП в опасные моменты для его войск, а бросался на острие атак, постоянно рискуя жизнью. Ведь я видел в боях под Одессой машину-пикап Петрова, изрешеченную пулями и осколками от снарядов и мин. Стоя на подножке этой машины, комдив-25 генерал Петров разъезжал вдоль первых позиций, оценивая положение, отдавая приказания, воодушевлял воинов и показывая делом, как надо стоять насмерть. Возможно, он считал, что только его присутствие в войсках спасло положение, отвело опасность, грозившую гибелью его воинов. Пусть будет и это так. Но тут большая ставка – цена жизни. И он не задумываясь отдавал ее во имя победы Родины. Это величайшие добродетели военачальника, высоко ценимые всегда, и тем более в то страшное время, когда стоял вопрос: быть или не быть нашей Родине!

И что там говорить – время показало: где был генерал Иван Петров, там можно было иметь чуточку меньше войск, и устоять, победить. А это лучшая аттестация для каждого полководца.

Крылов нанес своей рукой на мою карту схему боев Приморской армии и присоединившихся к ней дивизий 51-й армии в районе ишуньских позиций 24–25 октября и приблизительное положение, шестичасовой давности, своих дивизий – 25, 95, 172-й стрелковых, 2, 40, 42-й кавалерийских, отходивших 26–27 октября под ударами противника на юг, в направлении Симферополя. О своем соседе справа – 51-й армии – у него не было данных, по вчерашним сведениям, она отходила на юго-восток к Керченскому полуострову, на Акмонайские позиции.

Мы распрощались с Н.И. Крыловым. И до встречи через десятки лет.

Уезжая, я отчетливо представлял отчаянное положение войск Приморской армии, но не думал, что события будут так стремительно развиваться. Завтра немцы будут в этом селе, на следующий день подступятся к Симферополю и в тот же день у приморского села Николаевка, что у реки Альма (южнее Евпатории), флотская 54-я батарея старшего лейтенанта И.И. Заики вступит в героический бой с врагом, чем положит начало Севастопольской эпопее.

Без происшествий возвратился я в Севастополь и предстал перед Елисеевым с печальными известиями и данными. Он тут же увлек меня к комфлоту, для информации «из первоисточника». Я доложил сказанное Петровым, а остальное стало ясным по карте. Севернее Симферополя – только одна наша дивизия, и та отжималась к востоку, а другие дивизии уже сместились восточнее. Синие стрелы, обозначавшие вражеские войска, нацелились к Евпатории, Сакам, на юг между Саками и Симферополем, что уже угрожало и Симферополю, и шоссе Симферополь – Севастополь.

Очень похоже на то, что та армия, которая должна по всем законам военной науки, если уж и отходить, то только в направлении своего главного объекта обороны в Крыму – Главной базы флота Севастополя, подлежащего удержанию за нами, чего бы это ни стоило, не поспевает захватить шоссе, ведущее из Симферополя на юго-запад к Севастополю. Она не поспеет это сделать, так как находится в тяжелейшем положении: понесла большие потери, дивизии обескровлены пятисуточными боями, отходили разрозненными частями, я в этом убедился, находясь в селе Айбары, отходили под ударами, не имея возможности оторваться от противника, чтобы совершить марш-маневр к Севастопольскому шоссе, а противник, имея свободу действий, устремляется к этому шоссе своими механизированными частями. По карте было совершенно очевидно, что враг не пустит Приморскую армию к шоссе, ибо ему самому нужен не столько Симферополь, сколько Севастополь, Главная база Черноморского флота.

Севастополь оставался неприкрытым от врага с суши своими сухопутными войсками.

Флот поставлен в критическое положение. Наступал час принятия горестных решений – выводить корабельный флот из-под ударов авиации в кавказские порты, а для обороны Севастополя с суши форсировать завершение формирования батальонов морской пехоты, готовиться самим оборонять Севастополь, выдвинув флотские войска на оборонительные рубежи, которые предусмотрительно, под руководством Октябрьского и Моргунова, начиная с июля готовились людьми флота и населением, возглавляемыми флотскими инженерами В.Г. Парамоновым, И.В. Пановым, М.Г. Фокиным, Ф.Н. Усковым, И.А. Лебедем, И.В. Саенко, С.И. Кангуном.

Комфлот, рассматривая карту, заметно нервничал, критически оценивая деятельность руководителей крымских войск за неумелую оборону Крыма.

В конце встречи Октябрьский объявил мне, что Военсовет флота представил наркому ВМФ предложение о назначении меня начальником штаба Потийской военно-морской базы.

– Я знаю, что вы после Одессы вновь рветесь на передовую, об этом мне говорил начальник отдела кадров Коновалов, и это назначение в Поти встретите без восторга. Поти для вас теперь далекий тыл. Да и взаимоотношения с тамошним командиром, на давнишней совместной службе, между вами были небезоблачными. Но так надо. Я хочу, чтобы вы поняли – так надо, этого требуют интересы дела, а эмоции и антипатии подавлять. Командир базы – береговой человек, и там нужен начштаба корабельной службы, так как туда скоро придет весь корабельный состав флота и на вас ляжет огромная ответственность по организации встречи, размещению и в дальнейшем по боевому обеспечению базирования надводных и подводных сил флота. Как только придет приказ наркома о вашем назначении, вам немедленно убыть в Поти. Желаю успехов на новой службе.

Прощаясь, я даже не мог себе представить и допустить мысль об одном решении, которое комфлот принял про себя.

Спустя несколько часов я узнал ошеломляющую новость: комфлот на эсминце «Бойкий» срочно отбыл в Поти для обсуждения вопросов базирования кораблей в портах базы, с человеком, компетентность которого в этих делах сам же ставил под сомнение,