Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Если что, скажи, что-нибудь придумаем. И… Нил, – Борисыч сделал паузу, – на родителей не сердись, они тебя любят и переживают. И с матерью помирись, иначе на работу не возьму.
Глава 10
На улице уже всерьез пахло весной, по тротуару бежали ручейки, а солнце грело уставших от долгой зимы людей. Даня с Дианкой не спеша шли по направлению к скверу недалеко от их универа. Девчонка несколько раз поскальзывалась на оставшихся островках льда, и Даня вышел из терпения:
– Возьми меня под руку, упадешь ведь!
Дианка звонко рассмеялась и повернулась к нему. Солнце падало на ее лицо, окрашивая карие глаза в медовый оттенок с вкраплениями зелени.
– Джентльмен, что ли? – Она игриво дернула бровями, заставив его смущенно опустить глаза. Почему он так на нее реагирует? Вроде бы она не делает ничего особенного, а сердце как-то странно замирает.
– Просто не хочу, чтобы ты испачкалась, вон какая грязь! – буркнул Даня, а она, ничуть не смутившись, смело взяла его под руку и направила к пустующей скамейке. Он покосился на ее макушку, мимоходом отметив, что Диана ниже его минимум на голову.
– А ты, оказывается, высокий, – будто прочитала она его мысли, глядя на него снизу вверх все с той же лучезарной улыбкой.
– Только заметила? Я вообще-то хоккеист, развит не по годам, – немного самодовольно усмехнулся он. – Не в пример многим моим ровесникам-дохликам.
Дианка опять рассмеялась и перепрыгнула большую лужу, едва не навернувшись. Даня схватил ее за руку и дернул на себя, совсем как тогда, в коридоре универа, когда она выходила из деканата. Он снова ощутил приятную свежесть ее парфюма и снова завис в шоколадных глазах, опушенных густыми ресницами. Не торопясь выпускать ее из рук, он беззастенчиво разглядывал чистое свежее лицо без грамма косметики. Натуральная. Настоящая. И очень красивая.
На этот раз смутилась Диана и, неловко кашлянув, выскользнула из его рук, усевшись на скамейку.
– Ты уже два раза пропускал пары, – констатировала она, откинувшись на нагретую спинку. На смуглых щеках играли солнечные лучи, и ровная кожа как будто светилась изнутри.
– Я, наверное, брошу универ, – медленно сказал Даня, продолжая беззастенчиво ее разглядывать. Дианка распахнула глаза и посмотрела на него как будто разочарованно.
– Решил вернуться в спорт?
– Да. К тому же языковой факультет изначально был не лучшей идеей.
– Зачем же тогда поступал? Не жалко бросать? Почти два года отучился. Может, академ взять? – Дианка заметно погрустнела.
– Поступил, потому что в тот момент нужно было куда-нибудь приткнуться. Родители настаивали на образовании, а английский мне с детства давался легко. Лучше бы, конечно, в физкультурный пошел, но на тот момент я о спорте даже думать не мог, – неожиданно разоткровенничался Даня. Он теребил молнию на куртке, вдруг осознав, что ни одной своей девушке такого не говорил. Да и потребности поделиться раньше не было. До Дианки.
– Тяжело тебе было? – осторожно спросила она, невольно придвинувшись ближе.
– Да, непросто, но не хочу грузить тебя своими проблемами. Тем более прошло немало времени, пора бы уже прийти в себя. – Он невесело усмехнулся, глядя в ее глаза кофейного цвета. Они удивительно меняли оттенки, и это завораживало. И почему он раньше не замечал, какая она красивая, умная, удивительная? Ведь два года бок о бок учились, а он разглядел ее только сейчас.
– Вот так с виду кажется, что ты успешный мальчик из состоятельной семьи, какие у тебя могут быть переживания? А на деле… у каждого своя трагедия, – тихо проронила Диана и вдруг сказала: – Прости, что я на тебя набросилась после матча Влада. Я была не права, сделала о тебе поспешные выводы.
– Все нормально, я тоже не подарок, – усмехнулся Даня.
Какое-то время оба молчали. Диана смотрела на гуляющих с детьми мамочек, а Даня смотрел на Диану. Она повернулась, поймав его взгляд, с хитрой усмешкой вскочила со скамейки и, уперев руки в бока, сказала:
– Так, Кравцов, через неделю студвесна. Даже если ты решил завязать с учебой, то там быть обязан!
– Ты будешь выступать? – улыбнулся он, опять заряжаясь от нее позитивом, как от батарейки. Неиссякаемый источник энергии.
– Ага, песню буду петь, так что ты должен прийти и оценить мои вокальные способности! И отказы не принимаются!
Даня рассмеялся легко и весело. Если она позвала его на свое выступление, значит, ей важно, чтобы он пришел, и это отзывалось таким теплом в душе, что хотелось кричать от радости на весь парк.
Даня проводил Диану до общаги, и они долго болтали у входа, пока он не отправил ее в корпус, заметив, что у нее от холода покраснел нос. Домой он возвращался в прекрасном настроении и был твердо настроен помириться с родителями, на которых все еще сердился. Жизнь налаживается, все постепенно приходит в норму, и разве стоит ругаться с близкими людьми, которые желают только добра?
Мама, как всегда, хлопотала на кухне, и по квартире разносились заманчивые ароматы чего-то мясного.
– Привет! – как ни в чем не бывало Данька зашел на кухню, но мама даже не обернулась и продолжила что-то готовить на плите. – Мам!
– Суп только сварился, – холодно сказала она и наконец посмотрела на сына. Просканировала его довольное лицо и нахмурилась. Почти физически он ощутил выстроенную ею стену отчуждения. Мириться сразу расхотелось, но Даня предпринял еще одну мужественную попытку.
– Мам, ну хватит дуться, разве ты не должна думать прежде всего о моем счастье?
– Я о нем и думаю. В отличие от тебя, – ледяным тоном ответила она. – Не думай, что я так легко сдамся. Я против твоего возвращения в хоккей!
– Почему ты мне не доверяешь? Думаешь, я такой идиот, не могу рассчитать свои силы и объективно оценить свои возможности? Мне не десять лет! – он начал заводиться и выдохнул, вовремя тормознув себя. Спокойно, Нил, ты пришел мириться, а не ругаться!
– Я не хочу это обсуждать. Ты меня разочаровал, – отрезала она и вновь отвернулась, а Даня выскочил из кухни как ошпаренный. Вот и поговорили. Больнее всего было, что именно мама, к мнению которой он всю жизнь прислушивался, его не поддержала. Отец был для него авторитетом, но мама – душой и сердцем их семьи. И эта неожиданная размолвка создавала ощущение, что дом уже не дом, а какое-то временное, холодное пристанище.
До конца дня Даня промаялся в своей комнате, слушая музыку в наушниках и злясь на упрямую мать, которая никак не хотела его понять. Вечером с работы вернулся папа,