Пока княжич Александр подрастал и мужал, набирался княжеского «ума-разума», на границах новгородских земель становилось все тревожнее. Опасность шла с Запада. В Прибалтике немецкие рыцари-крестоносцы, уже покорившие огнем и мечом прибалтийских славян вели себя достаточно агрессивно. Почти полностью были истреблены полабские славяне — лужичане, ободриты, лютичи. Последний удар мужественно приняли на себя пруссы — славянское племя, оказавшее длительное и героическое сопротивление натиску немецких крестоносцев, объединенных к тому времени в ордена.

Крестоносное воинство не скрывало далеко идущих завоевательных планов в отношении Руси, прежде всего богатых псковских и новгородских земель. Кроме того, на соседнее Полоцкое княжество участились набеги воинственных литовцев, которые, вступив в борьбу с рыцарями-крестоносцами, вторгались и в пограничные русские земли. А казалось бы, Литве только и искать себе союзников среди русичей в войне против немецких орденских братств.

Начали совершать «крестовые» походы и шведские феодалы, стремившиеся расширить свои владения на балтийских берегах. Военные усилия шведы направили на области проживания финнов, бывших под управлением вольного города Новгорода и плативших ему дань. Помимо сильного войска Швеция имела еще и многочисленный военный флот.

Новгородский князь Ярослав Всеволодович, чтобы обезопасить северо-западные границы русской земли, совершил ряд удачных походов — в 1226 году против литовцев, грабивших новгородское порубежье, и в 1227 и 1228 годах в Финляндию против шведов и еми. Но задуманный им большой поход против немецких рыцарей-крестоносцев неожиданно сорвался.

Князь Ярослав Всеволодович решил объединить значительные военные силы различных русских земель и нанести удар по городу-крепости Риге, откуда шли все беды Северо-Западной Руси. В подкрепление новгородскому и псковскому войску он вызвал владимирские дружины, ополчил своих переяславцев. Когда войско подошло к Пскову, — посадник Иван и тысяцкий Вячеслав «затворили град». Бояре Новгорода и Пскова усмотрели в начавшемся военном походе опасное для себя усиление княжеской власти и отказались участвовать в нем. Хотя владимирская рать по численности явно уступала ополчениям вольных городов.

Псковские бояре поспешили заключить с Ригой мирный договор. Владимирским дружинам пришлось вернуться домой, так и не обнажив мечей против завоевателей-крестоносцев. В который уже раз раздробленная на малые удельные княжества средневековая Русь не блеснула единством перед общей, надвигавшейся с Запада опасностью.

Позднее псковские бояре объясняли: вы подрались да ушли прочь, а нам здесь жить с новыми соседями, новыми хозяевами земли эстов и ливов, понастроившими на порубежье немало каменных рыцарских замков. Пройдет всего несколько лет, и псковичам придется горько пожалеть об отказе князю Ярославу Всеволодовичу в содействии его замыслу.

Переяславский князь, как человек скорых решений, рассорившись с новгородцами и особенно псковичами, оставил вольный город. Он тщетно пытался переубедить совет господ, новгородское боярство: «много побуждал» — кратко сообщает летописец. Новгородское боярство — «золотые пояса» — размыслив о своих выгодах, твердили князю: «Без псковичей не пойдем на Ригу! А тебе, княже, кланяемся». Разгневанный князь Ярослав Всеволодович, захватив с собой только жену Феодосию, оставил Городище и отъехал в Переяславль-Залесский вместе с дружиной.

На сей раз Ярослав Всеволодович решил сохранить политические мосты с Новгородом Великим. Он оставлял в нем своих сыновей — Федора и Александра под присмотром воспитателя, ближнего боярина Федора Даниловича, и тиуна Акима. Отец впервые оставлял юных княжичей одних, без родительского надзора и защиты. Таким решением Ярослав Всеволодович давал время своенравным горожанам одуматься, понять всю опасность грядущего немецкого крестоносного нашествия.

Так девятилетний Александр остался со старшим братом на правлении в господине Великом Новгороде. На них были возложены некоторые княжеские отцовские обязанности. Например, от их имени скреплялись княжеской печатью грамоты, составленные вместе с посадником. За княжичей правили тиуны — должностные лица, ответственные за управление хозяйством в княжеских или боярских владениях, они же выступали как представители князя на судах.

Братья находились в Новгороде недолго. В тот год с 6 августа и по декабрь шли беспрестанные дожди. Погибал урожай. В народе прошла молва, что виноват во всем новгородский архиепископ Арсений, сторонник переяславского князя, — он-де изгнал своего предшественника Антония, дав мзду князю. Собралось буйное вече, и Арсения изгнали «яко злодея», он едва спасся от смерти в Софийском соборе.

Стихия продолжала лютовать на Новгородщине. Город затопляло водой, первые льдины разрушили мост через Волхов. Обозленный «черный люд» взбунтовался против властей в городе, вооружился и отправил князю Ярославу Всеволодовичу в Переяславль-Залесский послание, в котором были и такие слова: «не суди и судей не давай». Князь прислал ответ, в котором осуждал и ругал новгородцев.

Начавшимся голодом воспользовались противники переяславского князя из числа новгородского боярства. Они подговорили возбужденных горожан изгнать из Новгорода сторонников властного князя. Вооруженные новгородцы прямо с веча пошли громить дворы приверженцев Ярослава Всеволодовича. Были разграблены дворы тысяцкого Вячеслава и его брата, липенского старосты Душильца, и другие.

Такими событиями и закончилось первое княжение, формально самостоятельное, Александра Ярославича в вольном городе Новгороде. Открытый мятеж против сторонников переяславского князя непосредственно грозил княжичам. Февральской ночью 1229 года боярин Федор Данилович и тиун Яким тайно увезли Федора и Александра Ярославичей во Владимир, а оттуда в Переяславль-Залесский. Иначе могла произойти беда. Разбушевавшийся «черный люд» — городские низы — всегда отличался скорой рукой на кровавую расправу с неугодной им знатью и правителями.

Вольный город вновь остался без правителя. На княжение бояре пригласили князя Михаила Черниговского. Он целовал крест, что будет соблюдать новгородские вольности и «ходити по Ярославльим грамотам». Но долго покняжить ему не удалось: природные бедствия продолжались на новгородской земле. Проливные дожди сменились ранним морозом, который погубил озимые. В вольном городе начался голод и мор.

В то же время князь Ярослав Всеволодович захватил Волок Ламский, владение вольного города. Черниговский князь послал к нему посла Нездипу Прокшича, которого тот велел заковать в цепи и продержал в Переяславле-Залесском целое лето. В самом Новгороде продолжались нескончаемые раздоры между двумя посадниками — с грабежами, поджогами и убийствами на самом вече.

Князь Михаил уехал в Чернигов, оставив вместо себя в Новгороде сына Ростислава. Напрасно прождав присылки обещанного черниговского войска, новгородцы изгнали Ростислава из Городища, сказав ему: «…а ты пойди прочь, сами себе князя промыслим».

Для Великого Новгорода наступили черные дни. Простой люд голодал и уходил из города. Крестьяне-смерды отказывались платить боярам подати: землю поразил невиданный неурожай. В непрекращающихся народных волнениях и разразившейся смуте бояре и богатое купечество почувствовали для себя большую угрозу. Да к тому же с границ поступали вести, одна тревожнее другой. Перед общей опасностью помирились посадники Водовик и Степан Твердиславич. Новгородская «замятня» (междоусобица) грозила смести власть «совета господ».