— Слушай, Каролин, я попросил бы. — Мариус злится. — Я не знаю, что ты имеешь против него. Он приветливый, вежливый, располагающий к себе человек. И мы должны быть очень благодарны, что нас нашли.

Да, да, я могла бы сейчас рассказать, что наговорил мне господин Дункель, но Мариус мне все равно не поверит и еще скажет, что я безнадежная фантазерка. Лучше все оставить как есть. Надеюсь, эта поездка скоро закончится. С этой мыслью я засыпаю.

Просыпаюсь посреди ночи в ужасе, потому что не кто иной, как господин Дункель, светит мне прямо в лицо лампой в тысячу ватт.

— Подъем! Нам нужно отправляться в путь. Мы не можем ждать, пока ветер стихнет!

Этого еще только не хватало. В первый раз за несколько недель я лежу на матрасе, а не на пальмовых листьях, и тут на тебе. Мариуса, конечно, будят очень вежливо. Кто бы меня так разбудил и предложил кофе в постель. Еще не проснувшись до конца, я одеваюсь и поднимаюсь наверх. Здесь все уже на ногах и какая-то страшная спешка. Нужно сняться с якоря, поднять паруса, встать за штурвал, то есть делать вещи, которые доставляют «безумное» удовольствие. Особенно в том случае, если раньше этим никогда не занимался. Поэтому не удивительно, что, когда я встаю за штурвал, мне на голову сваливается большая мачта. А парусник заносит то вправо, то влево. Господи, какая сильная качка! Роланд Дункель в восторге от всего происходящего, видно, он в этом деле собаку съел. Собственно говоря, я бы могла незаметно столкнуть его в воду и потом преспокойненько плыть себе дальше с Мариусом и господином Левенталем, а господин Дункель тем временем отыскал бы себе какой-нибудь маленький остров, не отмеченный на карте, и там доживал бы дни свои. И пусть он там сколько угодно отпускает свои шуточки в адрес пляжа или черепах, которые время от времени выходят на сушу, чтобы отложить яйца.

Мы взяли хороший темп, и Сильвестр говорит, что завтра мы уже можем быть в Тобаго, если и дальше будет дуть попутный ветер. Господи, хоть бы так оно и было!

Вечером Сильвестр снова приносит нам по джин-тонику и спрашивает, как мы с Мариусом познакомились, кто наши друзья и все такое прочее. Я всегда с удовольствием рассказываю историю нашего знакомства. Тогда я думала, что у него что-то было с моей лучшей подругой Сюзанной и что он работает мальчиком по вызову, но потом оказалось, что я все неправильно поняла. Мариус закатывает глаза, скажи я еще хоть слово, он взорвется. Что это с ним? Потом я рассказываю о Питбуле и нашем с ним клубе, о Геро, Томе, а в конце о Рихарде, который стал женщиной. Сильвестр слушает как зачарованный.

— Да уж, ты знакома с такими веселыми людьми, — говорит он, наклоняясь ко мне. — Вся эта история натолкнула меня на мысль о новом ток-шоу.

Он говорит о программе, на которую будут приглашаться разные неординарные субъекты, для начала вполне подойдут трансвеститы и фетишисты. Скандальные личности обеспечат программе высокий рейтинг. Мне вдруг приходит в голову название для этого ток-шоу, и я говорю:

— А что, неплохая идея, давай назовем передачу «Удивительное рядом».

Я собой горжусь: название что надо. Сильвестр в восторге. Он берет ноутбук и заносит в него название ток-шоу.

— Так мы и сделаем, — говорит он. — Когда у тебя будет время съездить в Берлин? Мы бы сняли пробный выпуск!

НЕУЖЕЛИ ВСЕ ЭТО ПРОИСХОДИТ СО МНОЙ? Однажды я делала анонс одного нашего радиосериала по телевидению и заговорилась до того, что переиначила «Запретную страсть» в «Любовную напасть», ну и так далее. Мне тогда пришлось несладко. С тех пор я и близко не подхожу к телестудиям. Очевидно, Роланд Дункель считает идею Сильвестра превосходной. И вообще, если программа будет называться «Удивительное рядом», я могла бы совмещать роли ведущей и гостя студии. К сожалению, никто кроме меня не понимает смысла его язвительных замечаний, но я постепенно начинаю привыкать к его мерзким выходкам, и они меня уже не слишком трогают. Да нет, еще как трогают.

— Не думаю, что могу вести ток-шоу, — говорю я, — но наверняка на свете хватает людей, которым это по силам.

Но Сильвестра теперь будет сложно переубедить.

— В любом случае мы снимем пробный выпуск. Я уверен, что ты справишься.

Он говорит это тоном кто-здесь-начальник, не допускающим возражений. Сильвестр настаивает на том, чтобы мы оставили ему наш адрес и телефон, и в ответ протягивает нам свою визитку. На ней написано «Профессор, доктор Сильвестр Лоренц Левенталь», а ниже «генеральный директор компании „Строуберри"». Вот это да. «Строуберри Мультимедиа Интертейнмент» — лидер в индустрии развлечений. О нет, только не это! Я уже представляю себя в кресле ведущей: первый выпуск программы, сердце у меня бьется как у зайца, пот льется градом, и я дрожащим голосом приветствую моего первого гостя, мужчину, который хочет стать саблезубым тигром и для этого сделал себе операцию по пересадке шерсти, а еще у него клыки длиной в метр. Вот он входит и, вместо того чтобы пожать мне руку, как цапнет меня за ногу. Или сорвет с себя маску и скажет: «Коли мы все здесь собрались, то я расскажу вам несколько веселых историй из жизни госпожи Шатц», — и окажется, что это один знакомый, который меня терпеть не может. Да, именно так все и будет.

Как бы то ни было, Сильвестр считает свою идею превосходной и не перестает говорить, как замечательно он все придумал.

— Это, правда замечательно, а уж если я говорю, что это замечательно, значит, так оно и есть.

Его теперь не остановить.

Мариус в восхищении.

— Ты еще сделаешь настоящую карьеру, Ка-ро, — говорит он.

Ну, пока причин для беспокойства нет. Ведь меня еще не видели в работе.

Потом все идут спать, а я остаюсь еще некоторое время на палубе. Луна отражается в воде, какая красота!

Неожиданно ко мне подходит господин Дункель.

— Нет ничего прекраснее ночного морского пейзажа, — говорит он тихо. — В такие минуты человек живет в гармонии с самим собой.

Я иду к себе.

— Спокойной ночи и приятных снов, — говорит господин Дункель, дотрагиваясь рукой до моего плеча.

Дует попутный ветер, и мы, как и предполагали, прибываем в Тобаго уже на следующий день. Мариус едет в аэропорт, узнает, когда ближайший рейс на Франкфурт, где наш багаж и все такое. Наконец мы узнаем, что вылет завтра в два часа дня. Ни Мариус, ни я теперь не хотим на Гавайи. Кто знает, что еще может с нами произойти. Я уверена, что мои родственники в домиках на деревьях с выходом в Интернет с пониманием отнесутся к нашему решению.

Сильвестр настаивает на том, чтобы вечером мы еще раз поужинали все вместе. Мы едем на старую мельницу, которую переоборудовали в миленький ресторанчик, и я набиваю себе брюхо всем, что указано в меню. Мариус ворчит по поводу пятен на скатерти. Почему он не может просто радоваться тому, что мы спасены и снова вернулись в цивилизацию? Мы засиживаемся допоздна. Прощаясь с нами, Сильвестр угрожающе поднимает указательный палец и говорит, что, если я незамедлительно не свяжусь с ним после своего возвращения домой, то он за последствия не отвечает. Роланд Дункель говорит.