Пояс трущоб оказался не таким уж широким, и в складские районы он перешел практически незаметно. Там царила деловая суета, но, как утверждал Анджей, в этих местах тоже хватало бардака и бандитизма – это вам не портовые склады, где рядом и база дальнобойщиков и Горхран, защищенный покруче любого Форт Нокса.

Выезд на простор городских полей прошел внезапно, да так, что дух захватывало. Чернеющие вспашкой пространства казались бескрайними, но я все равно вычленил почти на горизонте тонкую спицу башни магопреобразователя Полигона. Туда и направлялся наш броневик.

Понимая, что в таких местах охрана нервная по определению, броневик мы остановили метров за пятьдесят до пропускного пункта на внешнем кольце валов. С обоих ДОТов на нас уставились крупнокалиберные пулеметы.

Дальше я пошел один. Проверка моего инди-чипа, где я значился как служащий города, успокоила охрану, но вопросов у них меньше не стало.

– По какому делу? – Дружинник с петлицами сержанта хоть и хмурился, но говорил вполне вежливо.

– Мне хотелось бы поговорить с даром Лебедевым.

– Он вас ждет? – спросил дружинник, окинув меня настороженным взглядом.

– Нет, но то, что я хочу сообщить уважаемому дару, наверняка его заинтересует.

В ответ дружинник скептически хмыкнул, но все же взялся за трубку проводного телефона:

– Сеня, где сейчас Коршун? Ага, скажи ему что пришел…

– …Смотритель Туманного перевала, – поняв причину заминки, подсказал я.

– Смотритель с Туманного, – повторил охранник и тут же возмущенно повысил голос: – Сам ему звони. Ты же дежурный. А если что-то важное пролетит мимо Захара? Если пустышка, он тебя просто пошлет, а так точно пришибет. Поэтому звони.

В трубке что-то возмущенно прокричали, а затем звонок прервался.

– Ждите.

К счастью, долго ждать не пришлось. Через пару минут вновь зазвонил телефон, и меня пропустили на территорию. Сейчас у меня направления не было, и по режимному объекту я мог передвигаться только в сопровождении рядового дружинника. Он и привел меня к уже знакомому ангару, в бункере под которым свил свое гнездо старший инструктор Полигона.

Вниз мне пришлось спускаться самому, потому что дружинник лишь надулся и сказал, что подождет меня у ворот ангара.

Инструктор обнаружился в центральной комнате бункера, от которой отходили коридоры в специальные залы тренировок. Здесь же Захар оборудовал себе кабинет с раритетным дубовым столом и массивным креслом. Если учесть настольную лампу с абажуром, то получился почти кабинет чекиста. Хотя сравнение некорректное, потому что чекистов и вообще коммунистов этот человек ненавидел люто и истово.

Он ничуть не изменился – такой же широкоплечий, почти квадратный мужик с черной бородой и длинными волосами, стянутыми обручем удаленного доступа. И тот же наряд из длинной рубахи с вышивкой под коричневым кожаным жилетом.

Даже когда Захар сидел, все равно было видно, что с ним не все в порядке. Какими бы искусными ни были лекари Китежа, но пришитые к телу чужие руки и ноги не могли работать как родные. И все же лезть в драку с этим калекой я бы не посоветовал никому.

– Че надо?! – оторвав взгляд от бумаг, угрюмо спросил инструктор.

Я, конечно, не рассчитывал на то, что меня примут с распростертыми объятьями, но это уже слишком. Впрочем, отвечать на подобное хамство я не собирался.

Полгода назад этот человек в ответ на вопрос, не боится ли он обучать совершенно чужого человека способам противостоять истинным магам, ответил: «Я боюсь только одного – не дожить до того момента, когда вот такой, как ты, однажды сядет за мой стол и молча положит на столешницу перстень убитого им истинного мага».

Так что я, не говоря ни слова, подошел к столу и бросил на него бронзовый, с серебряной окантовкой перстень Коломбины.

Он долго смотрел на перстень, затем заскрежетал зубами и поднял на меня налитые кровью глаза:

– Это что? Это где? – Чуть успокоившись, он задал более внятный вопрос: – Чье это?

– Ее называли Коломбина. Хотела сделать из меня тупую марионетку. Не получилось. Благодаря вашим советам не получилось. Так что спасибо, учитель.

Мой легкий поклон и уважительный тон были совершенно искренними и шли от сердца.

– Да! – заорал инструктор, так грохнув кулаком по столу, что я чуть не подскочил вместе со здоровенным предметом мебели.

Ох и тяжело мне без моего обруча. С ним я улавливал перепады настроения собеседника до того, как они получали выход в виде действий.

– Да уж, порадовал ты старика. – Захар вскочил со своего кресла и заковылял к большому металлическому шкафу, который ну никак не гармонировал с дубовым резным столом. – Ты садись, чего стоишь? Вон стул у стены возьми. Сейчас мы это дело обмоем, и ты расскажешь все в подробностях.

– И в интимных тоже? – сам не знаю зачем ляпнул я.

– Чувствую, байка будет очень интересной, – хмыкнул старый маг, застыв у раскрытой дверцы шкафа.

Через минуту на стол встали две граненые рюмки и бухнулось дно бутылки.

Я сразу заметил, что там плавает очень знакомая личинка. Неужели это местный тигровый мескаль? В смысле дистиллят из красного кактуса, настоянный на личинке тигровой пчелы. Говорят, он имеет некие психотропные свойства.

Впрочем, удивляться нечему, я и сам выдел, как плющило Чучу после поедания такой личинки.

– Захар Мстиславович, утро на дворе…

– Можешь называть меня дядькой Захаром. А утром бухать нельзя, обмыть же важное событие очень даже можно. Мы по чуть-чуть. Ты же небось и не пил никогда такой экзотики.

– Не, мескаль мы пока делать не пробовали. Рецепта не знаем. Медовуху сварили, а вот куда определить личинки, еще не решили.

– Да ладно? – Опять замер старый инструктор. – Ты прямо ларец с сюрпризами. Но сначала давай рассказывай о Коломбине. Слышал я кое-что о ней, но мельком. Да и поговаривали, что эта тварь давно подохла.

– Не, – мотнул я головой. – Когда заявилась ко мне в гости, то была до омерзения жива и здорова. В смысле телесно, с головой у нее все плохо было.

Ну а дальше пошел мой рассказ о том, как на станцию прибыла истинная магиня. Намекнул на наши интимные отношения, но не стал рассказывать о компьютере запредельцев. Подал все так, будто Коломбина могла закабалить меня и без помощи магического искусственного интеллекта.

От второй рюмки беловодского мескаля я отказался – и без того в голове начало шуметь, а настроение стало подозрительно пофигистическим.

Коршун пару минут переваривал рассказ, а затем задал неожиданный вопрос:

– Сколько хочешь за перстень? Он мне душу согреет, когда опять хандра навалится.

Действительно, а сколько такой может стоить? Скорее всего, даже если не найдется покупатель, то с деньгами ко мне прилетит куча проблем.