Оскорблённый, униженный отказом брата, охотник ушёл от него ни с чем. Он спрашивал себя, почему Тынчан стал таким жадным и скупым? И почему-то тут же, сразу нашёл ответ на свой вопрос: богатство и достаток часто портят человека.

Единственное, что доброе и обнадёживающее сказал на прощание троюродный брат: из племени Длиннохвостой Выдры в живых осталось ещё несколько семей, в числе которых был родной брат Загбоя, Чилинчен, который тоже успел собрать четырнадцать оленей. Но где искать его след, Тынчан не знал.

В одиноком поиске охотник повёл своих оленей в сторону заката солнца. Ежедневно он покрывал большой путь, делал изматывающие переходы. За короткое время обошёл большую территорию Великого плоскогорья, но так и не мог отыскать следов своих родных. В своём дальнем аргише охотник встречал семьи из рода Проворной Кабарги, Огненной Лисицы, Когтистого Медведя и даже охотников из знаменитого, старого, но малочисленного, племени Кедра. Но эвенки не могли ему рассказать о тех, кого он искал. Никто не видел следов аргиша Чилинчена. Но Загбой не прекращал поиски родной крови.

Однажды на исходе зимы, в пору брачных игр огненной лисицы Загбой пересёк след семьи Бегущего Оленя. Вечером у костра он поведал Огню о своём горе, спросил о своих родных и наконец-то (!) услышал желанный ответ. Ему сказали, что Чилинчен повёл свой аргиш к устью Светлой реки, на покруту с русскими купцами. Ещё охотнику сказали, что у брата больше тридцати оленей.

Загбой был несказанно рад этой новости. Знал брата как мудрого, доброго и отзывчивого человека. И верил, что очень скоро произойдёт воссоединение семей, у него будет много оленей, и он будет водить по тайге большой аргиш. Но главное, о чём мечтал Загбой, – его единственная и любимая дочь сможет выйти замуж за достойного человека и продолжит род.

Отец видел, как за последний год она выросла и расцвела. Как-то раз утром, когда Ченка разводила костёр на улице, Загбой неожиданно для себя заметил, что из маленькой девочки дочка превратилась в юную красивую девушку. Как прекрасен был образ милого лица на фоне восходящего солнца! С каким жадным блеском наслаждения жизнью светились её чёрные глаза! Какой нежной улыбкой очарования, сравнимой с тёплым дуновением весны, озарялось милое лицо! А как видимо приподнялось на её груди расшитое бисером хольмэ! Стройным стал гибкий стан юной красавицы. Песнью капели звучит её нежный голос. От спокойного дыхания веет запахом созревших трав и вкусом тёплого молока важенки. Мягкость ладоней напоминает робкий трепет молодых листочков, наливающихся сладким соком берёзы. Он понял, что наступает ее время.

Охотник знает, почему это происходит и что за этим стоит. Просто к Ченке пришла переломная пора прощания с детством. Скоро, очень скоро наступит тот момент, когда она уйдёт от него в другой чум к мужу. Уйдёт от отца, будет жить своей семьёй, родит детей и уже никогда не вернётся под закопчённые своды его убогого чума. Потому что наступила пятнадцатая весна её жизни.

После нескольких дней тщательных поисков, к своей огромной радости, Загбой нашёл след брата, погнал по нему уставших оленей и стал быстро догонять аргиш.

С каждым днём сокращалось расстояние. Охотник видел свежие копанины оленей, чувствовал застойный запах дыма костров. Устанавливая на ночь чум, натягивал шкуры на шесты брата. Наконец-то в один из вечеров Загбой понял, что до встречи с родными остался всего лишь один однодневный переход, что не позднее следующей вечерней зари он и дочь будут сидеть в чуме Чилинчена, есть свежее мясо и наслаждаться теплом общего костра.

В ту ночь охотник спал плохо. Нервное перенапряжение не давало покоя. Счастливые мысли разогнали сон, перенесли сердце и мысли туда, где в эти минуты были его родные и близкие люди. Он крутился в своих спальниках, подкидывал в костёр очередное сухое полено, присаживался у костра, пил терпкий, настоявшийся до черноты чай, улыбался самой счастливой улыбкой сладко спящей Ченке и думал только о хорошем. Возбуждённое состояние организма требовало движения. Ноги звали в дорогу. Загбой был готов хоть сейчас, в эту минуту вскочить и бежать на лыжах вперёд, в черноту ночи по следу брата. Задумавшись, он вскакивал, суетился, искал одежду. И только лишь спокойное дыхание дочери останавливало его стремление.

За последние несколько дней в бесконечной погоне они сделали семь больших переходов. Тяжёлая физическая нагрузка, быстрое передвижение отрицательно сказались на состоянии Ченки. Движения дочери стали медленными. В глазах царило безразличие, отрешение. Девушка сильно устала. Ей был необходим отдых. Отец понимал это, и ночь полностью предоставлял в её распоряжение, давал отдыхать. Он сам следил за хозяйством, готовил еду, укладывал вещи на нарты и будил её только тогда, когда наступало время выхода в дорогу.

Учитывая состояние дочери, Загбой ждал рассвета. Часто выходил из чума на улицу, смотрел на мерцающие звёзды, на восток и с неудовлетворением думал, что Хоглен[15]в эту ночь просто смеётся над ним. Чистые, яркие звёзды как будто застыли на месте и не желали продвигаться на запад.

В один из таких очередных выходов на свежий воздух Загбой случайно посмотрел на юг. Там в широкой речной долине Светлой реки, далеко разгоняя мрак, светилась широкая алая полоса. С той возвышенности, где стоял чум, было хорошо видно пляшущее пламя беспощадного огня, высоко протягивающее свои горячие руки над сжавшимися макушками деревьев.

Загбой удивился. Никогда ещё в это время года, ранней весной, он не видел пожара. В тайге плотной массой лежит снег, поэтому быстрое перемещение огненного пала было практически невозможно. А одиноко стоящее дерево, будь то сухостойная лиственница или дуплистый кедр, неосторожно подожжённые кем-то из охотников при добыче аскыра, тоже не могли дать подобной картины. Даже горящий одинокий чум или изба русских не дали такой силы и мощи беспощадному огню. Горело нечто большее, может быть, поселение лючей (русских). Но что?

Охотнику оставалось только строить догадки. Единственное, в чём он не сомневался, пожар связан с человеком. Это насторожило его, привело к самому плохому предположению. Было ясно, что такой сильный, мощный огонь не был случайностью.

Возможно, это был призыв человека, попавшего в беду. А если это так, то он должен откликнуться, потому что в его груди билось сердце эвенка, жившего по неписаным законам тайги. А закон тайги обязывал всегда и везде помогать людям, попавшим в беду. И помогать сразу же, не откладывая.

Он разбудил Ченку, поймал оленей, собрал свой небогатый скарб и, не дожидаясь первых голосов ранних утренних птах, повёл караван навстречу искусственной заре.

Тайга для эвенка – дом родной. Как человек, всю жизнь живущий в каком-то помещении, прекрасно знает расположение комнат и без особого труда в полной темноте может найти кровать, стол, шкаф и прочие другие вещи, включая мелочи, так же и эвенк, при любых погодных условиях, в различное время суток легко пройдёт по тайге до намеченной цели. Этому способствуют природные, врожденные чувства ориентирования на местности. В сочетании с ежедневной практикой они дают поразительные результаты, которые можно сравнить с безошибочными перелётами диких птиц на юг или обратно, на север.