– Правее… – произнес Яр.

Правее располагалась та самая могила с разрушенной плитой. Под ней багровыми контурами угадывались два тела… Приглядевшись, Лука разобрала сочленения костей, лобастые черепа с глубокими глазницами, внутри которых тлели злые огоньки. Скелеты лежали неподвижно, однако периодически принимались с усилием вытягивать конечности, скрежетать неплохо сохранившимися зубами и отталкиваться друг от друга.

– Кто это? – пересохшими от страха губами прошептала она.

– Костомахи – сгнившие до костей мертвецы, которые имеют обыкновение бродить по кладбищу. Особого вреда не принесут, пальцем ткни – рассыплются в прах, но неподготовленного человека могут напугать до смерти!

– А оно? – она ткнула пальцем в белое облако.

– Претка – дух умершего, временно оставшийся у могилы.

Лука оглянулась. Как давно заброшена деревенька? Тридцать лет назад? Пятьдесят?

– Правильно мыслишь, – хмыкнул Гаранин. – Обычно они больше чем на сорок дней не задерживаются, а эта зависла… Или ждет чего-то, или ее держит что-то незаконченное.

– Она опасна? – уточнила Лука.

– Пока не начала изменять цвет, нет. У них, у духов, время – понятие относительное, а ожидание иногда может быть долгим, гораздо дольше среднестатистической человеческой жизни. Вот когда она перестанет быть светлой и радужной, тогда следует ее опасаться.

Девушка взглянула на говорившего. Он следил за преткой с легким прищуром, будто прикидывал – как скоро она начнет темнеть?

– Яр, ты медиум?

– Что? – удивился тот. – Боже упаси! Медиумы с ними общаются – это очень тяжело выдержать! Идем, а то на работу опоздаешь!

Гаранин развернулся и пошел к машине, показывая, что разговор окончен. Лука, в последний раз взглянув на печальную претку, поспешила за провожатым, гадая про себя, кто же он такой – не Видящий, не медиум… Да кто?

* * *

– Ма-а-ам! Мы пришли! – крикнула с порога Муня, снимая обувь.

Семен Семеныч уже крутился в холле, тыкался носом в сумки и натужно хрипел.

У Луки сегодня, в понедельник, выдался выходной, и она с подругой отправилась в один из торговых центров – отметить первую официально полученную в клубе зарплату и посмотреть себе куртку потеплее. Зимние вещи остались дома, но возвращаться за ними девушка не собиралась, слыша в ушах памятный голос: «Здесь ничего твоего нет!» Будь она мудрее, давно простила бы эти слова. Если не приняла бы, то хотя бы поняла срыв матери! Но житейская мудрость слишком редко бывает свойственна импульсивным студенткам, с жизнью во всей красе особенно и не сталкивавшимся.

– Тебе надо взглянуть! – слышался в коридоре голос Этьенны Вильевны. Луке показалось или он звучал более взволнованно, чем обычно? – Эмма, я настаиваю! И вообще, сколько можно сидеть дома? Пора уже выбраться куда-нибудь!

Этьенна выглянула в коридор, кивнула и исчезла, тщательно закрыв за собой дверь.

– Пойдем в мою комнату! – подхватывая пакеты с обновками, позвала Муня. – Сейчас как вывалим все это на кровать, как примерим!

– Я есть хочу! – призналась Лука. – Гамбургер давно приказал долго жить!

– Организуем! – отозвалась Муня, одной рукой доставая зазвонивший телефон, другой открывая дверь в свою комнату, а ногой отодвигая с пути радостно прыгающий цеппелин с хвостом. – Да?.. Девчонки, вы уже освободились? Давайте ко мне! Подумаешь, понедельник? Какие ваши годы, фу! Жду!

– Сейчас Всеславские заявятся, – блестя глазами, сообщила она Луке, – устроим девичник!

– По какому поводу? – удивилась та.

Муня пожала плечами:

– Просто так! Пойдем, пиццу разогреем, нет, две!

Лука, поглядев с тоской на новую куртку, капюшоном выглядывающую из пакета, отправилась за подругой. Уж очень хотелось примерить…

Спустя полчаса пришли Оля с Юлей, принесли торт, фрукты и бутылку шампанского. На улице был сильный ветер. Глядя на улыбающихся сестер, раскрасневшихся, с одинаковыми блестящими голубыми глазами и растрепавшимися русыми волосами, Лука невольно позавидовала их красоте. Они и Муня казались выходцами из другого, волшебного мира, куда ей, Лукерье Должиковой, путь был заказан. Впрочем, мимолетное чувство быстро исчезло, потому что девчонки принялись дружно тормошить ее, заставляя примерить куртку. Все приобретенное Муней тоже было рассмотрено, оценено и примерено. От хохота и девчачьих голосов дрожали стеклопакеты. Шампанское на голодный желудок – залог хорошего настроения и смеха без причины!

Семен Семеныч в примерках принимал деятельное участие, с удовольствием подставляя брюхо всем желающим его погладить.

В разгар веселья в комнату заглянула Этьенна в строгом сером костюме с меховой оторочкой. Окинула взглядом комнату и хохочущих девчонок, улыбнулась одними глазами и исчезла. Мопс побежал проводить ее до двери, а затем вернулся – добирать почесывания.

Вконец расслабившихся Всеславских Муня уложила спать в гостевой комнате. Лука оставаться наотрез отказалась:

– Прости, Мунь, у меня скотина дома некормленая! Вольдемар обижается, когда я забываю о нем, потом, гад, за ноги кусает!

– Вольдемар? – удивилась подруга. – Ты же вроде говорила, что хозяин его Баксом называл?

– Ну он же теперь у меня живет? – резонно заметила Лука. – Вот я и дала ему новое имя.

– Пойдем, провожу тебя до метро. – Муня вышла в холл. – Заодно проветрюсь и Семен Семеныча выгуляю!

Они неспешно шли по проспекту, по воле мопса останавливаясь у каждого дерева и фонаря.

– У тебя правда был роман с Гараниным? – неожиданно для себя самой спросила Лука. – Вы совсем разные!

Муня засмеялась. Легко и просто. Так не станет смеяться человек, отягощенный прошлым.

– Яр на самом деле ужасно романтичный и нежный, хотя и кажется… странным. Нам было легко вместе, а о будущем мы не задумывались… Затем появился Вит. Он упертый, ты же знаешь. Вбил себе в голову, что я – его женщина, и пошел напролом.

– А ты – его женщина? – заинтересовалась Лука.

– Не знаю, – пожала плечами та, – он заботливый и внимательный, готов для меня звезду с неба достать, перспективный… Не знаю!

И она замолчала, со слабой улыбкой глядя на огни проезжающих мимо машин.

У метро подруги распрощались. Оглянувшись на высокую стройную фигуру Муни и семенящего рядом Семен Семеныча, смешно подрагивающего бубликом хвоста, Лука вспомнила, что забыла спросить у подруги – чем же он занимается, этот «ужасно романтичный и нежный» Гаранин?

* * *

Работа была в самом разгаре, когда Лука отметила неожиданную паузу в разговорах посетителей. Взгляды всех были обращены ко входу в зал, где стояли две дамы, в одной из которых девушка узнала Этьенну Прядилову. Вторая – высокая, бледная, с тяжелой копной черных как смоль волос – одета была в простое платье-футляр длиной до колена и короткое белое пальто с воротником из альпаки.