Марсия всё сильнее выкручивала подруге руку. На глаза Флер навернулись слезы. Она кивнула, и Марсия тут же отпустила ее.

— Наверное, пора спускаться, — как ни в чём не бывало прощебетала она. — Твоя жестянка скоро за тобой явится.

Флер вспыхнула от обиды. Ну уж нет, так просто она отсюда не уйдет!

— Кстати, — выпалила она, — мы покупаем нового робота. Как раз в эту самую минуту Гэвин и папа консультируются с самым знаменитым в мире экспертом. Не думаю, что у нас будет какой-нибудь заурядный робот вроде твоей БДЦ.

Раскрыв рот, Марсия в изумлении уставилась на подругу. Флер вздернула подбородок и гордо прошествовала к двери. Внизу она столкнулась с миссис Моррис.

— Уже уходишь? — спросила та. — Так быстро? Не хочешь остаться на ужин?

Флер всегда казалось, что улыбка миссис Моррис похожа на улыбку робота: включается и так же быстро выключается.

— Нет, спасибо, — девочка больше ни минуты не желала оставаться в этом ужасном доме.

Путь обратно, казалось, занял целую вечность. Уже совсем стемнело, дома технократов светились разноцветными огнями, однако теперь эта улица потеряла для Флер всякое очарования.

Добравшись до дому, она скинула плащ и направилась на кухню попить воды. Ворчун хлопотал у стола, готовя лепешки. Он прикрепил к руке специальную насадку, которой мешал тесто, и рука, а вместе с ней и весь робот, слегка вибрировала.

— Добрый вечер, мисс Флер, — поздоровался он.

Проигнорировав его приветствие, девочка налила себе стакан воды и вышла, громко хлопнув дверью. К тому времени, как Ворчун изобразил на своем стальном лице удивление, Флер уже и след простыл.

На полпути наверх девочку остановила мать.

— Флер, с тобой всё в порядке?

Флер молча кивнула и, не оглядываясь, заторопилась дальше. Миссис Белл хотела было пойти следом, но передумала. Опыт подсказывал ей: что бы ни случилось с дочерью, Флер вряд ли будет переживать долго…

А Флер бросилась ничком на кровать. В душе у нее всё кипело, на глаза наворачивались слезы. Уже не в первый раз Марсия ведет себя как последняя свинья. Почему же она, Флер, это терпит?! Уж не потому ли, что ей приятно хвастаться перед другими такой подругой — дочкой технократа — и одной из первых знакомиться со всякими навороченными новинками техники? К стыду Флер, так оно и было. Хотя, с другой стороны… Девочка мысленно перебрала в голове достоинства Марсии. Она веселая. Шутки у нее ужасно смешные, даже когда она прохаживается насчет Ворчуна. Пусть Марсия и вспыльчива, зато быстро отходит. Она полна энергии, замечательно рисует и мастерит такие красивые вещи… И еще: она всегда берет с собой Флер, отправляясь в воображаемые путешествия. На дне океана было так здорово…

Но всего этого явно недостаточно, чтобы и дальше дружить с ней, сердито напомнила себе Флер и принялась гадать, кому бы позвонить, чтобы пожаловаться на ужасное поведение Марсии. Но никто не приходил ей в голову. Девочке так льстило внимание Марсии, что к последнее время она совсем забросила остальных друзей. Наверное, теперь они поднимут ее на смех…

— Дом, — позвала Флер. На стене возле двери замерцал зеленый огонек. — Гэвин вернулся?

— Нет, — отозвался Дом. — Он уехал с вашим отцом.

— Сама знаю! — отрезала Флер. — Отключись.

В дверь постучали. Наверняка мама. Миссис Белл с озабоченным видом вошла в комнату и присела на краешек кровати.

— Помассировать тебе ноги? — спросила она и, не дожидаясь ответа, стала легонько растирать ступни Флер, которая тут же снова почувствовала себя маленькой беззащитной девочкой.

— Мам, а почему мы никогда никуда не ездим?

Руки миссис Белл замерли. Она внимательно посмотрела на дочь.

— Что ты имеешь в виду? Мы ездим в отпуск, навещаем друзей…

— Но очень редко! Мы даже в город не выбираемся. А это ведь совсем близко. И почему мы с Гэвином не можем куда-нибудь пойти одни? Иногда мне кажется, что нас пасут, как каких-нибудь глупых коров!

— Не говори глупостей, Флер. Ты же сегодня ходила одна к Марсии.

— Но мир не ограничивается домом Марсии!

— Ты можешь путешествовать по комму, — бодро сказала миссис Белл. — Можешь посмотреть на пирамиды, на Тадж-Махал…

— Но это же всё не по настоящему! И комм всегда сам решает, что именно мне показывать. Ты не можешь взглянуть на какое-нибудь невзрачное место, не можешь почувствовать неприятные запахи…

— Ты всегда можешь попросить комм…

— Это совсем другое дело! — горячо возразила Флер. — Ведь сами-то мы никуда не ездим. Уже сто лет не были у бабушки с дедушкой в Шотландии.

Миссис Белл вымученно улыбнулась.

— Приходится ждать очереди на билеты. Ты же знаешь, в мире осталось не так уж много топлива…

— Зато для Марсии и прочих технократов его сколько хочешь! Так нечестно!

Флер ахнула, сообразив, что сболтнула лишнего.

Миссис Белл строго посмотрела на дочь.

— Откуда ты знаешь?

Флер зажмурилась. Она не хотела рассказывать о том, что произошло в доме Марсии. Миссис Белл тяжело вздохнула. На ее лице появилось выражение, с каким она когда-то рассказывала детям сказки на ночь.

— Когда я была в твоем возрасте, Флер, казалось, мир рушится. Еды не хватало, дороги были забиты, реки и моря отравлены, деревья гибли, постоянно случались какие-нибудь катастрофы: наводнения, землетрясения, ураганы, засуха — во многом по нашей же вине. И в то время как часть людей богатела, без удержу скупая дорогие вещи, которые им в общем-то были не нужны, другие становились всё беднее и беднее.

Однако всегда были люди, которые считали, что в их жизни самое главное — семья, друзья и возможность помогать другим. Так же думали и мои мама с папой. И вот мои родители и множество других людей, которые разделяли их точку зрения, стали жить проще… — Она замолчала. Флер не спускала глаз с задумчивого и печального лица матери. — А когда я стала старше, то решила, что и этого недостаточно. Так же считал и твой отец. Нас, молодых, были тысячи… Мы требовали здоровой пищи, чистого воздуха, но самое главное — справедливого государственного устройства. Тогда еще не существовало коммов, но у нас были другие средства общения. И вот люди во всём мире начали общаться друг с другом. Мы не хотели, чтобы кто-нибудь — живет он рядом с нами или на другом конце земного шара — работал день и ночь, производя для нас пищу и другие товары. Мы все вдруг почувствовали себя соседями.

А потом стало кончаться топливо. Тут-то и начались настоящие перемены. Воздух стал чище — но мы больше не могли пользоваться машинами и далеко путешествовать. И мы начали жить так, как живем и по сей день, питаясь продуктами собственного производства, работая недалеко от дома и общаясь только с людьми одного с нами круга.