Питер мёртв.

Она помотала головой, отгоняя эту мысль, и отвернулась от телефона, уставившись в окно. Питер не мог умереть. «Бьюгл» каждый день трубила о том, как Человек-паук делает котлеты из плохишей со всех концов Манхэттена.

Но если это так, то почему он не звонит? Как убедиться, что её страхи не беспочвенны? Эм-Джей старалась не терять присутствия духа, убеждала себя, что всё хорошо, но её боевой настрой понемногу улетучивался. Она всё испробовала, обзвонила всех, кого вспомнила. Были, конечно, и другие люди, которые могли знать ответ, – приятели Пита, носившие броню или костюмы из латекса и с лёгкостью размахивавшие гигантскими молотами, но Мэри-Джейн с трудом представляла, как постучится в двери башни Мстителей или Бакстер-билдинг и спросит, не погиб ли случаем её молодой человек, также известный как Невероятный Человек-паук. Особенно если учесть, что он прямо сейчас красовался на обложке «Дейли Бьюгл».

Может, позвонить в «Бьюгл» и узнать, выходил ли Питер на связь с Джо Робертсоном или продавал фотографии Джеймсону на этой неделе.

Фотографии, сделанные Питером, иллюстрировали несколько недавних заголовков, но Мэри-Джейн не знала, были они свежими или архивными. Девушка знала, что Робертсон горы свернёт, чтобы узнать, кто тот загадочный человек, притворяющийся сейчас её бойфрендом, стоит только попросить. Робертсон был умным и хорошим человеком, и у него хватало связей, чтобы выяснить, погиб ли Питер или просто исчез.

Нужно было лишь попросить. Зайти в офис, полный журналистов, и выдать главный секрет её возлюбленного, который он сам поведал ей лишь пару недель назад.

Да уж. Получится просто замечательно.

Мэри-Джейн не могла так поступить. Даже если придётся вести поиски в одиночку, Питера она не предаст.

Он наверняка занят борьбой с преступниками.

Или погиб.

Мэри-Джейн вновь схватила телефон и набрала номер Пита. После четырёх безответных гудков она отшвырнула трубку в угол. Та ударилась во что-то живое, и это что-то шевельнулось и шмыгнуло под стул.

– Отлично, – сказала вслух Мэри-Джейн. – Так вот за что на Манхэттене сдирают такую арендную плату.

Она на цыпочках пересекла комнату и достала из тумбочки замшевый сапог. Подкравшись к углу, она склонилась над спрятавшейся в тени маленькой испуганной крысой. Эм-Джей высоко подняла сапог, но крыса забилась за составленные на полу коробки с одеждой. Мэри-Джейн отодвинула коробки. Теперь испуганному зверьку бежать было некуда. Дрожа и пища, крыса повернулась к девушке, приподнялась на задние лапки и скрутила хвост колечком.

– А ты смелая! Хочешь драться?

Питер мёртв.

Крыса снова пискнула, ища, куда бы скрыться. Мэри-Джейн отрезала ей пути к бегству, зажав между стеной и коробкой. Девушка замахнулась сапогом

Он не мёртв, с ним всё хорошо.

и с силой опустила каблук на голову грызуна, раздробив череп.

– Гадкая тварь!

Питер мёртв, лежит в переулке в луже крови или плывёт лицом вниз по Ист-Ривер.

Она опустила сапог ещё дважды, оборвав приглушённый писк крысы жестокими ударами. Кровь грызуна запачкала платье девушки.

– Ну и мерзость…

Питер зарезан, его кости переломаны, голова пробита.

Мэри-Джейн отдышалась и отошла назад. Её грудь тяжело вздымалась, волосы растрепались и упали на глаза. По щекам текли слёзы. Она закрыла лицо руками, позволив страху и панике полностью овладеть собой.

Мёртв. Он мёртв.

Рыдающая девушка уронила сапог и в ужасе убежала прочь от своей избитой, раздавленной жертвы.

ЗАРЯ осветила унылые, серые грозовые тучи над Манхэттеном. Город оживал, утренние пассажиры уже сражались за места в общественном транспорте, а это значило, что долгая ночь Сергея подходит к концу. Он крался по карнизу высоко над городом и чувствовал невероятное умиротворение и удовлетворение. Ночная деятельность успокоила его и ещё сильнее убедила в важности его миссии, его истинной жизненной цели.

«Мне удалось, – думал Сергей. – То, что я сегодня предпринял, то, что я сделал своими руками… теперь я действительно стал Зверем».

Враг Сергея, Паук, теперь лежал глубоко в тёмной могиле, поверженный рукой Сергея и умолкший навеки.

Мой заклятый враг. Мой злейший мучитель.

Сергей соскочил на более низкое здание в пяти футах в стороне. Сергей Кравинов – потомственный дворянин, настоящий аристократ, русский лев – сошёлся в бою с жутким, чёрным, прекрасным Зверем и заставил того повиноваться.

Он сделал это своими руками. Руками Охотника, каковым Сергей Кравинов считал себя с незапамятных времён. Теперь время Охотника ушло.

Он стал Зверем.

Сергей спрыгнул с крыши на соседний подоконник. Медленно, осторожно он открыл окно и проник внутрь, встав мокрыми ногами на мягкий малиновый ковёр. В тёмной и тёплой комнате было уютно. Сергей встал на четвереньки и на мгновение замер, чтобы дать просохнуть надетому на нём костюму страшного существа, которое он стёр с лица земли.

«Недостаточно просто уничтожить его, – напомнил себе Сергей. – Я должен доказать, что сильнее его, должен рассмеяться в лицо его призраку». Сергей почти слышал, как Паук трясётся и кричит от ярости. А может, отпускает привычные дурацкие шуточки. Какая разница. Теперь Сергей смотрел на мир глазами Паука и носил его шкуру. Он охотился в его угодьях и провоцировал Зверя, показывая своё превосходство.

– Теперь Паук – это я, – произнёс Сергей, благоговейно пропуская слова сквозь себя.

По-прежнему на четвереньках, не снимая трофейного одеяния своей последней добычи, Сергей Кравинов – более не Крэйвен-охотник, а Паук, отныне и навеки, направился в глубь своего тёмного жилища. На цыпочках и на кончиках пальцев он миновал свои прошлые трофеи, молчаливо, едва не задев головой хобот, прополз под бдительным взором великого африканского слона, чью голову он прибил над дверьми.

Спустившись по лестнице в святая святых своего убежища, Сергей отдёрнул занавес и вошёл в зал, где некогда хранились его ценнейшие трофеи, его самые опасные враги, поверженные и выставленные напоказ. Теперь зал пустовал, если не считать трёх постаментов с вычурными чашами, в которых курились благовония. Облачка дыма висели под потолком. Сергей остановился посреди зала, под алым облаком, и повернулся к восточной стене.

Прежде у этой стены стояли пантера, обезьяна и другие пережитки прошлой жизни Охотника. Теперь стена служила окном в самый ужасный кошмар Сергея. В стеклянных витринах отражалось лицо его врага. Сергей приблизился к прозрачной панели, за которой ползали, громоздясь друг на друга, тысячи пауков.

Сергей протянул руку (лапу) и прикоснулся к стеклу, после чего снял маску и приветственно оскалился (большими, острыми, как у лесного кота, зубами) на своих братьев и сестёр пауков. Они поползли к нему по тончайшим, тоньше шёлка нитям, перебирая всеми восемью лапками, и Сергей, вздрогнув, отпрянул.