– Не томи, боярин.

– То, что убийцу нашел, – тем государь доволен. Не думал он, что змея подколодная во дворец вхожа. И кручинился, что боярин Морозов убит. Лично с ним поговорить хотел. Но что случилось, то случилось – назад не вернешь.

– А со мной-то как же?

– Езжай в свою Вологду. Государь благодарит тебя и более в первопрестольной не держит.

– Уф, хорошо-то как! Так я сегодня и съеду.

– Должок за тобой, – прищурился Выродов.

– Нет за мной долгов.

– А стряпчий? Сегодня снова его видел – спрашивал он за тебя.

– Прости, боярин, выскочило из головы на радостях.

Выродов усмехнулся.

– Нет, тебе при дворце служить никак нельзя. Как станешь столоначальником, так и умрешь им.

– Это почему же? – обиделся я.

– Потому! Встречи со стряпчим московские бояре месяцами добиваются – вельми уважаем, и государь к его мнению прислушивается. А тут – Кучецкой сам приглашает, а ты – «запамятовал». Нет, не сделаешь ты карьеры – разве только на бранном поле.

Помедлив секунду, Выродов вдруг взглянул мне прямо в глаза. Его взгляд был острым и пронзительным. Чувствуя, что это наша последняя встреча, московский вельможа, искушенный в тонкостях великосветских отношений и повидавший много на своем хлопотном посту, искренне напутствовал меня и – как знать – быть может, предостерегал от излишней прямолинейности и твердости там, где важнее гибкость.

– Все у тебя есть: ум, сообразительность, грамотен ты. Андрей сказывал – ты так быстро пишешь, как у нас писцы, для кого письмо – всю жизнь хлеб, не могут. Но только нет у тебя способности поднести начальству на блюдечке результат, которого оно ждет. Даже больше скажу – спину лишний раз согнуть не хочешь. А гордыня – грех. Ладно, чего мне тебя учить – сам боярин, люди под тобой. Другой бы, такие слова заслышав, возмутился, но я мыслю – тебя не изменить. Единственно прошу: позову в трудный час – не откажи. Тем, кто к трону на четвереньках ползет, верить до конца нельзя. С тобой в сечу я бы пошел, чтобы рядом рубиться. Знай – повезло и жене твоей, и дружине, что хозяин у них такой. И сына таким же воспитай.

– Спасибо за добрые слова, боярин! Прощай! Будешь в Вологде – мой дом для тебя всегда открыт.

– И тебе удачи и долгие лета.

Я отвесил поклон и вышел. За дверью томился Андрей.

– Ну что, боярин, уезжаешь?

– Уезжаю, Андрюша. Только просьба у меня к тебе напоследок.

– Все исполню, только скажи, – обрадовался возможности быть мне полезным Андрей.

– Ты знаешь, где стряпчий государев Кучецкой живет?

– Да кто же в Москве этого не знает? – удивился Андрей.

– Проводи меня к нему.

Я собрал свою тощую сумку с пожитками, оделся. Возвращаться в Разбойный приказ я уже не собирался.

Мы не спеша шли с Андреем по московским улицам, он показывал на дома: этот – боярина Сабурова, а левее – боярина Репнина, а вот эти хоромы – князя Кутузова. Я чуть не ляпнул: «Того самого, чьи потомки французов били?», но вовремя прикусил язык.

Так, за разговорами, дошли до солидного, но без вычурности, дома из белого пиленого камня.

– Пришли, – невесело заявил Андрей.

– Что нос повесил?

– Люб ты мне, боярин, расставаться жалко.

– И мне тоже. Не заладится что в приказе – перебирайся в Вологду, под мою руку.

– Нет, пока можно – здесь служить буду. Тятенька велел. Вот я – из простых, а ты – боярин, и разница между нами– ого-го! А мне просто с тобой, и есть чему поучиться. Несколько дней всего, а я повзрослел на год.

– Вижу – даже по моему примеру пистоль купил.

Щеки Андрея заалели.

– Давай хоть обнимемся, Андрей! Кто знает – свидимся ли еще.

Мы обнялись, похлопали друг друга по спине и пожали руки. Андрей нехотя развернулся и побрел к Ивановской площади.

Я постучал в ворота. Открыл вальяжный слуга.

– Хозяин не принимает.

– Передай ему – боярин Михайлов спрашивает.

Слуга окинул меня подозрительным взглядом. Вероятно, в его глазах я на боярина и на уважаемого человека явно не тянул. Тем не менее он отправился в дом и вскоре пригласил меня. В сенях брезгливо принял тулуп, рядом повесил мою котомку и проводил в горницу.

Навстречу шел стряпчий Федор Кучецкой.

– Ба! Сколько лет, сколько зим, боярин! И ведь не заглянул к старому знакомцу!

– Так ведь с твоей подачи меня государь из Вологды вытащил, все дни делом занимался, без продыха. Не было возможности дать знать о себе.

– Говорил мне дьяк Выродов о твоих успехах. Хвалил, что убийцу нашел быстро, когда у них у всех руки опустились. Знал я – не подведешь. Так и государю сказал. Молодец, не подвел. А что до Выродова – я никогда прежде не слышал, чтобы он кого-то хвалил из своих подчиненных. А со мной – соловьем разливался. Цени!

– Ценю.

– И чем же государь тебя за службу отблагодарил?

Я пожал плечами. По лицу Кучецкого пробежала тень.

– А ведь дьяка-то отметил. Дом убиенного ныне злодея Выродову отписал.

– Так ведь и я не на улице живу – в своем доме, и вотчина есть.

– Ты знаешь ли, сколько дом с участком в Москве стоит?

Федор оглядел меня – наверное, слуга доложил о моем тулупе. Но кафтан-то на мне был неплохой, английского сукна.

– Вот что, постой-ка, а лучше – присядь.

Кучецкой вышел, а я разглядывал горницу. Совсем неплохо стряпчий живет. Печь вон изразцами выложена, мебель из мореного дуба. Тяжелая, но век стоять будет и не скрипнет. В окнах стекла вставлены, а стекло дорого стоит.

Не успел я все разглядеть, как вернулся Кучецкой, неся в руках шубу.

– Держи, боярин, награду. Правда, не с государева плеча, но и я чего-то стою.

Я смутился. Еще подумает, что я за наградой приперся. И только рот открыл, как Кучецкой засмеялся.

– Бери-бери. Не последняя. Это от меня – за то, что не подвел, не ударил в грязь лицом. Государю я ведь тебя посоветовал – стало быть, за слова свои отвечать должен. Ты правоту мою доказал делом. Садись, чего вскочил? Добирался сюда, в Москву – как?

– С Лыковым, на ямских лошадях.

– На обратную дорогу подорожную грамоту дали?

– Нет.

Кучецкой помрачнел. Потом тряхнул головой.

– Когда уезжать думаешь?

– У меня, собственно, дел уже и нет. Думал после тебя и домой подаваться.

– Ты вот что – не торопись. У меня переночуешь, места хватит. Ты в братчине состоишь какой?