Однако добежав до реки, Глеб понял, что опасность пока отнюдь не миновала. Ведь плот по-прежнему находился на берегу, на опущенных в воду слегах, и нужно было как-то спихнуть его в реку. Возле плота лежали две толстые длинные жерди, а точнее, шесты; их приготовили для того, чтобы путешественники во время плавания могли при необходимости отталкиваться от берега или от дна. Теперь мутант решил использовать их в качестве рычагов. Он поднял шесты, дал один Пистолетцу, а более толстый конец своего засунул под край плота.

– Делай как я! – крикнул он лузянину.

Пистолетец, глядя на Глеба, тоже подпихнул шест под плот и так же, как и мутант, навалился грудью на второй его конец. Раздался громкий щелчок. Пистолетец, роняя шест, подпрыгнул.

– Стреляют! Беда! Не успели! – завопил он, намереваясь кинуться прочь.

– Да никто не стреляет, горлопан, – сердито сплюнул Глеб. – Это мой шест обломился.

– И как теперь? Второй тоже может мослаться…

– Как-как… А вот так!

Мутант отбросил в сторону обломки своего шеста, наклонился, подхватил ладонями край плота и, выпрямляясь, стал с усилием толкать плот вперед. Тот стронулся с места неохотно, но потом соскользнул по слегам и с плеском лег на воду. И как раз в этот миг беглецы услышали приближающийся со стороны Ильинского топот нескольких пар ног, а потом и крики:

– Вон они, вон! Сейчас уплывут! Наддадим-ко!..

– Живо на плот! – скомандовал Глеб.

Подобрал оставшийся шест, прыгнул вслед за лузянином на бревенчатое судно и оттолкнулся шестом от берега. Затем оттолкнулся от дна, потом еще и еще, пока плот не оказался на середине реки. Неспешное течение Лузы подхватило их и медленно понесло в ночь.

– Спаслись?… – тревожно вглядываясь в темный берег, спросил Пистолетец.

– А я почем знаю? – буркнул, откладывая шест и берясь за гребь Глеб. – У них ведь лодки есть. Но может, по темноте и не погонятся.

– Лично я думаю, – глубокомысленно изрек лузянин, – что за нами нет никакого мсысла гнаться. Даже если бы мы были вивонаты, то все равно хлев назад не ревнем. А мы к тому же и ни при чем вовсе. Так ведь?

– Не так, – проворчал, снимая с плеч рюкзак, Глеб.

– А как?… – попятился и едва не свалился в воду Пистолетец. – Ведь это не ты его пождег?!

– Я.

– Но зачем?!..

Ответить напарнику Глеб не успел. С той стороны удаляющегося берега, где их едва не настигли ильинские мужики, послышались сперва тревожные крики, а затем наполненные болью и ужасом вопли.

– Что там?… – настороженно стал вглядываться в сумрак Пистолетец.

– Почем я… – начал отвечать Глеб, не привыкший еще к тому, что может вполне хорошо видеть даже ночью, но как раз об этом вспомнил и воспользовался своей способностью.

– Что там? – переспросил лузянин, увидевший, как загорелись синим глаза мутанта.

– Не пойму что-то… Драка там, что ли, у них? Бегают, суетятся… Э, нет! Кто-то большой там на них прыгает… Очень большой.

– Волк?… – дрогнул голос Пистолетца.

– Да какой там волк! Корова целая, – пробормотал Глеб. – Только что-то прыгает больно резво.

Он присмотрелся внимательней. Среди разбегающихся, падающих мужчин и впрямь металось нечто очень большое. Причем, что поначалу весьма озадачило Глеба, странное существо становилось то совсем огромным, то словно сдувалось… все-таки «ночное зрение» мутанта не было столь идеальным, как обычное, и он бы, наверное, еще долго терялся в догадках, если бы неведомый зверь вдруг… не взлетел!.. Да-да, его размер казался непостоянным из-за того, что существо то расправляло, то прижимало к телу крылья. А вот теперь оно расправило их и взмыло над мужиками. Но пробыло в воздухе недолго – сделало полукруг и, словно коршун на ягненка, рухнуло на одного из убегавших ильинчан. Тот истошно взвизгнул, но тут же захлебнулся, захрипел и умолк.

– На них там какая-то гигантская птица нападает, – сказал Глеб.

– М-мутант?… – замычал Пистолетец.

– Да уж наверное не голубь разжиревший.

– Я боюсь, – пробормотал лузянин. – Сильно. Она сейчас их докушает и нас доногит…

– Ну, не думаю. Она ведь уже сытая будет Да и мы на месте не стоим, все дальше и дальше уплываем. Сейчас вот изгиб реки пройдем, и нас оттуда видно не будет.

– Так ты ж горовишь, это птица!

– Да, птица. И что?

– Так, значит, она летать умеет. А ментота же не полная. Взлетит – и сразу нас удивит…

– Чем она нас удивит? – продолжать смотреть назад Глеб.

– Я про то, что мы ей станем видны. Увидит, во!.. Но и удивить тоже может. Тем, что летает быстро. Догонит в два счета и слепит нас.

– Слепит? – рассеянно отреагировал мутант, которого сейчас больше интересовало то, что происходит на покинутом берегу, чем несуразная болтовня напарника.

– Не… не слепит… Слопает. Мы ей и намопнить не успеем, что она и так уже сытая.

– Так… – напрягся Глеб. – Ну-ка, полезай в шалаш, ложись и прикинься ветошью.

– Как это?

– Замри и не шевелись.

– По-о-о-чему?… – по-местному окая, завибрировал Пистолетец.

– По-о-отому! – передразнил мутант. – Накаркал ты, «птичка» сюда летит.

Лузянин испуганно хрюкнул, вжал голову в плечи, но перед тем, как забраться в шалаш, не удержался, глянул назад и увидел на фоне тускло-серого летнего неба крылатый силуэт, закрывший на пару мгновений бледный диск луны. Больше его уговаривать было не надо. Пистолетец юркнул в шалаш и проскулил:

– Ты тоже сюда полезай! Она увидит, что никого нет, и утелит.

– Тихо ты! – огрызнулся Глеб. – Сказал же, замри! Меня она и так уже увидела.

В самом деле, крылатая нечисть целенаправленно и очень быстро догоняла плот. Мутант присел, достал и сжал в левом кулаке нож, а правую ладонь положил на шест, приготовившись схватить его при первой необходимости.

«Птичка» не стала кружить возле плота – обрушилась на него сразу. Реакции Глеба едва хватило, чтобы сжать ладонь и резко поднять шест, уперев один его конец в бревна. Гигантская птица заметила опасность слишком поздно. Она шумно захлопала крыльями, пытаясь погасить инерцию падения, но шест возвышался достаточно высоко, и ей не хватило какой-то пары метров, чтобы избежать опасности. Не повезло твари и в том, что напоролась она на шест шеей, которая, как успел разглядеть Глеб, была у нее по-лебединому длинной. Заметил он и кое-что еще. Например, длинную, усеянную зубами, раскрытую пасть чудища, огромные, блеснувшие лунным светом глаза, перепончатые, как у летучей мыши, крылья… Осмысливал увиденное Глеб позже, в тот момент ему было не до этого, и вывод он сделал очевидный: никакая это не птица, скорее нечто вроде птеродактиля. Теперь же он, воткнув в бревно нож, вскочил во весь рост, обеими руками вцепился в шест и резко качнул его.