— Жизнь Карлоса осложнилась, — сказал Себ, скрывая раздражение. — Извини, Senorita, но он не может взять тебя в жены. Боюсь, он никогда этого не сделает.

Обычно он не был настолько прямолинеен, но сейчас видел, что женщина понимала безнадежность ситуации. Вот почему она не стала больше слушать его предсказания. Она вздрогнула и опустила голову.

— Я молю ангелов, чтобы все наладилось. Их стало так много — может быть, это знак того, что они меня услышали? — прошептала она.

— Ангелы очень добрые, — осторожно сказал Себ. Он видел, что энергетическое поле женщины не повреждено. Она была одной из тех, кто просто любил ангелов. Таких людей было очень много, и их число, полагал он, увеличится вместе с числом ангелов.

— Я слышу их, — продолжил Себ, — и они говорят, что ты не должна ждать Карлоса.

Глаза женщины округлились. Ладно, с этой частью он справился, — но теперь ей надо дать что-то взамен, чтобы она не сломалась.

— Они хотят, чтобы ты наладила свою жизнь, — заявил Себ. — Чтобы ты была счастлива. Ты уже давно не была счастлива, Señorita.

Женщина ушла в задумчивости. Себ почувствовал, что в ней зародились ростки надежды. Он прислонился к пальме и наслаждался тишиной в голове. Несколько часов он смотрел в будущее и теперь был выжат как лимон. Себ заработал только несколько сотен песо. С тех пор как он завязал с воровством, его кормили только предсказания. Раньше читать будущее было несложно. Он быстро сколотил состояние. Но прошли годы, и это стало проблемой.

Себ подумал о пришествии ангелов и вздохнул. Два дня назад он смотрел телевизор в кафе, и сердце его заколотилось: раз в мире появилось столько ангелов, то они могут привести его к девушке-полуангелу. Но он не понимал, как это может произойти, поэтому для него мир не изменился, хотя кого-то другого пришествие ангелов могло бы очень обрадовать. Осознание этого удручало Себа; с тех пор он больше не смотрел выпуски новостей.

Себ потер рукой щетину. Пора завязывать с этим. Он встал, но тут его окликнул женский голос. Повернувшись, Себ увидел двух девушек чуть постарше себя с ослепительными американскими улыбками. Девушки кивали ему. Собранные в хвост волосы качались в такт.

— Эй, помнишь нас? — спросила рыжая по-английски, когда он подошел к ним.

— Как я мог забыть?

Себ поправил рюкзак. Одну звали Люси, а вторую — вроде бы Аманда. Они с другими американскими студентами жили в хостеле, где он остановился. Себ выпивал с ними прошлой ночью. Девушки не так свободно говорили по-испански, как им казалось, поэтому Себ говорил с ними по-английски, который он выучил, годами предсказывая будущее американским туристам. Еще он чуть-чуть знал французский. Языки ему легко давались — помогали способности телепата.

— Ты закончил свою «работу»? — спросила рыжая Люси, кокетливо улыбаясь. Их веселило его занятие. Себ бы не стал им рассказывать, но их друзья видели его вчера на рынке.

— Если закончил, то, может, покажешь нам достопримечательности? — продолжила Люси.

Себ колебался. Девушки были милые, с ними было весело. Но все, чего ему сейчас хотелось, — это вернуться в хостел и взять книгу или, может, посидеть на улице с сигаретой. Однако Люси, смеясь, потянула его за руку.

— Мы не примем отказа. Ты обещал вчера вечером.

— Я не помню, — улыбнулся он.

— Точно обещал. Давай проведи нам экскурсию по el mercado[10]. Мы хотим посмотреть на типичный мексиканский рынок.

Себ уступил. Почему нет? Он бы не согласился, если бы были дела поважнее, но его поиски были уже окончены. Ему стало больно от этой мысли, и он прогнал ее.

— Ладно. Первым делом мы должны поесть.

Он зачесал волосы назад. Кудри на лбу раздражали его.

— Хорошая идея, — ответила Аманда, брюнетка с темными бровями, которые имели слишком правильную форму, чтобы быть настоящими. — Показывай дорогу.

Красочный хаос рынка поглотил их: зазывающие продавцы, пряные запахи и толпы покупателей. Себ жил в Чиуауа уже две недели. После неудачи в приюте он вышел на трассу и поехал туда, куда повезла его первая попавшаяся фура. В какой-то момент он почувствовал, что надо слезать, — ощущение было таким сильным, что Себ закричал водителю, чтобы тот остановился. Сейчас он не понимал, зачем вылез в таком пыльном и захудалом городке. Впрочем, это место не хуже других подходило для того, чтобы решить, что делать дальше.

Проблема была в том, что у него не было ни малейшей идеи по этому поводу. С того момента, как он приехал в Чиуауа, он чувствовал, что надо что-то сделать, но что? Эта мысль постоянно зудела в голове, словно пчела.

Они взяли такое и бродили по рынку. Люси постоянно прижималась к Себу и хватала его за руку. Они с Амандой наперебой рассказывали об экскурсии на поезде в Медный каньон, которую их группа заказала на завтрашнее утро, чтобы погрузиться в каньоны Сьерра-Мадре. Они искренне радовались «настоящей Мексике», и это смешило Себа. Поездка в Медный каньон была абсолютно безопасной. Ее придумали специально для американских туристов. И это была совсем не та настоящая Мексика, которую знал Себ.

— Вы хорошо проведете время. Будьте осторожнее, I и in, пишитесь из окна. Там длинный спуск.

— Может, ты поедешь с нами? — Люси обогнала его и встала перед ним.

Она была одета в обтягивающие джинсы и короткий тон, который открывал ее персиковую кожу.

— Почему нет? Мы достанем тебе билет. Будет круто!

Аманда закатила глаза.

— Эй, очнись, мы покупали билеты за месяц. У нас никак не получится его взять.

— Да ладно, я видел его. — Он скомкал бумагу из-под такос и выкинул ее в урну. Он вдруг осознал, что, болтая с девушками, попутно сканировал каждую ауру вокруг. О да, конечно, он отказался от поисков, даже не думал о них.

Люси слегка надулась.

— Хорошо. Ты еще побудешь здесь пару дней? Поработаешь, почитаешь мысли? — Она не верила телепатам и подтрунивала над ним.

— Возможно. Я еще не решил.

А также не решил, что вообще делать со своей жизнью. Но сейчас Себ хотел об этом думать и добавил:

— Кто знает, может, я брошу все это и стану скрипачом.

— Скрипачом? — Аманда слегка толкнула его. — Ни в коем случае, ты выглядишь как гитарист. Мне все время кажется, что ты сейчас выхватишь гитару и заиграешь «Stairway to Heaven»[11].

Себ сдержал улыбку. В такие моменты он никогда не мог устоять.

— Нет, мой отец был скрипачом, — сказал он серьезно. — Я думаю, это наследственное.

— Правда? — моргнула она.

— Да, я вырос на этом. Моя мать — оперная певица. Она тоже играет. На фортепиано. Говорит, что так она расслабляется. Она всегда берет его с собой на гастроли — знали бы вы, как трудно запихнуть его в самолет! Ей позарез нужно, чтобы с ней было именно ее пианино, никакое другое не подойдет.