— Конечно. Ведь вы знаете друг друга всю жизнь, не так ли?

Он кивнул, глядя невидящим взглядом в окно. Снова пошел снег, легкие снежинки кружились в воздухе и мягко ложились на землю. И земля была белей, чем само небо.

— Айен всего лишь на год старше меня. В детстве мы всегда были рядом. Не было дня, чтобы мы не виделись, пока я жил дома. И даже потом, когда в четырнадцать лет я отправился с Дугалом в Леох, а позже — учиться в Париж, я не забывал о нем никогда. И стоило мне хоть ненадолго вернуться домой, я тотчас спешил к нему, и мы оба ощущали себя так, будто вовсе и не расставались. Мы просто улыбались друг другу и уже не расставались, бродили по полям и горам и без конца разговаривали обо всем на свете. — Он вздохнул и провел рукой по волосам. — Айен — словно часть меня самого, которая всегда оставалась здесь, независимо от того, где находился в то время я, — сказал он, старательно подбирая слова. — И я подумал… Я должен рассказать ему. Мне не хотелось нарушать… это единство. Мне хочется остаться частью Айена. Частью Лаллиброха. — Он указал жестом на окно, затем повернулся ко мне: — А ты знаешь почему?

— Мне кажется, догадываюсь, — снова сказала я ласково. — Ну а Айен?

Джейми опять передернул плечами, словно рубашка была ему узка и стесняла его.

— Трудно сказать. Вначале, когда я стал рассказывать, он только покачивал головой, как будто не веря мне, а когда наконец поверил…

Джейми умолк и облизнул губы. И я поняла, как тяжело дался ему разговор с Айеном.

— Я видел, что Айену хочется вскочить на ноги и начать ходить взад-вперед, но он не мог из-за ноги. Он лишь сжимал и разжимал кулаки, лицо его сделалось белее снега, и он неустанно повторял: «Как? Как? Джейми, как ты мог позволить ему сотворить с тобой такое?» — Джейми покачал головой. — Не помню, что я отвечал и что еще говорил он. Я только помню, что кричали друг на друга. И что он хотел ударить меня, но не смог, опять же из-за ноги. — Джейми горько усмехнулся. — Мы были похожи на пару дураков, размахивающих руками и кричащих друг на друга. Но я перекричал его, и он наконец замолчал и дослушал меня до конца. Потом вдруг замолчал я и уже не мог говорить. Мне показалось это совсем не нужным. Я сел на камень и обхватил голову руками. Через некоторое время Айен окликнул меня, сказав, что пора продолжать путь. Я кивнул, поднялся, помог ему сесть на лошадь, и мы молча поехали дальше.

Джейми почувствовал наконец, как крепко сжимает мне руку, и ослабил хватку, но продолжал медленно передвигать обручальное кольцо у меня на пальце.

— Мы долго ехали молча, — тихо продолжал Джейми. — Вдруг я услышал какой-то странный, хлюпающий звук. Я пришпорил свою лошадку и, догнав Айена, заглянул ему в лицо. Он плакал. Слезы ручьем текли у него по лицу. Он понял, что я заметил его слезы, и хотя все еще был очень сердит, протянул мне руку. Я принял ее. Его рукопожатие было таким сильным, что у меня затрещали кости. Так мы доехали до дома.

Я чувствовала, как напряжение покидает Джейми.

«Всего тебе хорошего, брат», — сказал Айен, балансируя на одной ноге перед дверью спальни.

— Значит, теперь все в порядке? — спросила я.

— Думаю, что так. — Теперь он полностью расслабился, уютно устроившись на мягкой пуховой перине. Я нырнула под одеяло и прижалась к нему. Мы смотрели на падающий снег, изредка слабо ударяющий в стекло.

— Я рада, что ты наконец дома, — сказала я.

Когда я проснулась на следующий день, за окном было такое же серое утро, как накануне. Уже одетый, Джейми стоял у окна.

Он заметил, что я подняла голову от подушки.

— Проснулась, Саксоночка? Хорошо. А я привез тебе подарок.

Он полез в свою кожаную сумку и вытащил несколькс медных монет, два или три маленьких камешка и маленькую палочку, обмотанную леской, скомканное письмо и спутанный клубок лент.

— Ленты? — удивилась я. — Спасибо. Они замечательные.

— Нет, это не для тебя, — сказал он, нахмурившись так как ему пришлось вынимать запутавшуюся в голубых лентах сушеную лапу крота — средство от ревматизма. — Это для Мэгги. — Он подозрительно оглядывал камни, лежащие у него на ладони, и, к моему удивлению, взял один и лизнул.

— Нет, не этот, — пробормотал он и положил камень назад в сумку.

— Что ты делаешь? — поинтересовалась я, с любопытством наблюдая за его действиями. Он ничего не ответил, но вытащил вторую пригоршню камней, понюхал их и выбрал, кажется, тот, который искал. Его он тоже лизнул для верности, затем положил мне на ладонь и улыбнулся.

— Янтарь, — довольный, произнес он, когда я потрогала один кусочек неправильной формы. Он казался теплым на ощупь, и я почти инстинктивно сжала его в руке.

— Его, конечно, нужно отполировать, — объяснил Джейми. — Я подумал, что из него получится красивый медальон. — Он чуть покраснел, не сводя с меня глаз. — Это… это подарок к первой годовщине нашего супружества. Когда я увидел его, то вспомнил кусочек янтаря, подаренный тебе Хью Мунро в день нашей свадьбы.

— Я до сих пор храню его, — сказала я, доставая маленький кусочек окаменевшего древесного сока. В маленьком кусочке янтаря, подаренном мне Хью, одна сторона была отполирована и представляла собой маленькое оконце, в котором виднелась летящая стрекоза. Я хранила этот амулет в своей медицинской сумке и считала его самым сильным из всех амулетов, имеющихся у меня. Подарок к годовщине свадьбы. Конечно, мы поженились в июне, а не в декабре. Но в день первой годовщины нашей свадьбы Джейми находился в тюрьме, а я… я в руках короля Франции. Нам тогда было не до свадебных торжеств.

— Скоро Новый год, — сказал Джейми, глядя в окно на снег, окутавший белым одеялом поля Лаллиброха. — Подходящий момент начать все сначала, — Мне тоже так кажется. — Я встала с постели и, подойдя к окну, где стоял Джейми, обняла его. Мы стояли, молча прижавшись друг к другу. Мы молчали до тех пор, пока я не заметила другие маленькие желтоватые камешки, которые Джейми достал из своей сумки.

— А это что, Джейми? — удивленно спросила я, отстраняясь от него, чтобы получше рассмотреть желтоватые камешки.

— Это? Это медовые шарики, Саксоночка. — Он поднял один из камешков и отер с него пыль. — Мне дал их в Деревне мистер Гибсон. Очень вкусные, хотя, кажется, немного запачкались у меня в сумке. — Он протянул мне один на открытой ладони и сказал, улыбаясь: — Хочешь?

Я не знала, что именно и как Айен рассказал Дженни о злополучном происшествии в Брох Мордхе. Она относилась к своему брату по-прежнему, но в ее тоне иногда сквозила доброжелательная усмешка. Я знала ее довольно хорошо, чтобы понять, что одним из лучших ее качеств была способность ни при каких обстоятельствах не проявлять своей антипатии к собеседнику.

Дружба и согласие, установившиеся сразу же между нами четверыми, еще более окрепли за месяцы, которые мы провели под одной крышей. Взаимное уважение и доверие нам были просто необходимы, — так много нам предстояло сделать.