раз, то наскучит ей и она его точно убьет.

– Дашь мне год, и я смогу тебя убедить в этом. Никто ведь больше не сможет этого сделать. Только я. И все благодаря Осколку в сердце…

Его слова заставили Деву попятиться, всего на шаг, но это уже была маленькая победа.

Кай вдохнул, почувствовав, как вновь закололо в груди. Он привык к этому чувству, ведь оно было с ним с самого детства. Эта тихая боль отрезвляла, казалось, он начинал видеть верные решения.

– Дай мне клятву, что ты не отнимешь мою жизнь до конца следующей зимы, – продолжил Кай, оборачиваясь. Их взоры встретились – ее радужки слабо светились в полумраке. По сравнению с Девой Льда Кай был хрупок и слаб, но все же чаша весов будто бы склонялась в его сторону. – Но, если мне будет грозить смерть не по твоей воле, можешь первой отнять мою жизнь, – добавил он, понимая, что последнее условие неожиданно угодило точно в цель.

Покрытые мелкими снежинками едва розовеющие губы изогнулись.

– Пусть будет по-твоему, Кай. Я сегодня благодушна… Но я желаю раньше всех увидеть полотна, которые ты создашь.

– Хорошо, – сказал юноша.

От нахлынувшего облегчения у него перехватило дыхание. И, прежде чем Кай сумел сделать новый вдох, невесомая рука Девы коснулась его лица, крепко сжимая скулы, притягивая к себе. И в следующую секунду она властно припала к губам Кая. И время словно остановилось, казалось, даже его сердце перестало стучать, когда ее губы прикоснулись к его.

Обжигающий лед, обратившийся пламенем. Короткое соприкосновение, словно открытая рана в груди.

– Пусть они станут самым прекрасным творением в твоей жизни, – почти ласково шепчет Дева напутствие, отстраняясь. А по его горлу стекает холод, касается ключиц, а после движется к сердцу, окружая его и сковывая. Оно вдруг перестает биться, и Кай пошатывается, опускается на колени, не в силах сделать вдоха. А после все же опадает на пол у ее ног.

Подтягивает к груди колени, ощущая, как сердце начинает биться вновь – медленно, слабо, с каждым разом ударяя чуть сильнее. Она склоняется, и ее бледные пальцы касаются его черных как смоль волос, убирая их с лица и заправляя за ухо.

– Скоро пройдет. Больно лишь в первый раз… – слышит он восторженный шепот, прежде чем потерять сознание на холодном полу.

* * *

Кай очнулся на полу. Сначала услышал слабый треск дерева, а приоткрыв глаза, увидел, что уже наступил день, заливающий комнату холодным светом.

В горле пересохло, а тело затекло. Слабая ноющая боль расползалась по груди. Сглотнув, он шевельнулся, ощущая, как с неохотой поддаются затекшие конечности. Глубоко вдохнув, Кай наконец поднялся, с трудом вставая на колени. В голове шумело, фрагмент за фрагментом он воскрешал в памяти события прошедшей ночи.

В первую очередь ему в глаза бросился камин – огонь в нем почти потух. Но, судя по тому, как долго продержалось пламя, кто-то подбросил угля. Покачав головой, Кай через силу поднялся на ноги, заново осмотрел комнату и заметил воду на деревянном подоконнике. Ему вспомнилось, как еще ночью раму покрывал толстый слой льда.

Клятва дана… Он справился… И это было слишком просто. Ему даже не пришлось уговаривать Деву Льда.

Осознание случившегося пронеслось в его голове.

Но в самом деле ли просто? Губы до сих пор покалывало, горло словно сковывал лед, а сердце…

Он подошел к зеркалу-псише, развязывая ворот сорочки и приспуская ткань на плече. Задержал дыхание, нервно глядя на свое отражение. Начиная от ключицы, вниз тянулись серебристые линии, точно как те, что сама Ледяница носила на правой руке.

Прямо на его груди, над сердцем, кривыми ветвями и корнями мерцало дерево. В нем словно теплилась жизнь, как в настоящем растении. С осторожностью Кай дотронулся до одной из линий – подушечку пальца обдало холодом, и линия блеснула, будто реагируя на прикосновение. Ладонь заскользила чуть ниже, обводя контур рисунка.

Этот след на груди и был свидетельством договора между ним и Девой Льда? Доказательством соглашения, по которому Кай проживет еще год. Но насколько оно в самом деле способно защитить?

Кай оторвал взор от собственной кожи и отпустил ворот сорочки, но его взгляд невольно мазнул по лицу, сосредоточившись на губах. За прошедшую ночь его поцеловали дважды. Один раз мужчина и во сне. Второй – Дева Льда в реальности.

И какой поцелуй принес больше боли, даже гадать не стоило, а вот какой был лучше, он не признавался даже самому себе – лишь от одной мысли об этом болела голова. В последние дни странности происходили вокруг него и в нем самом. Кай менялся.

Он снова растопил камин, благо угли все еще были горячими и пламя поднялось быстро. Бродя по комнате, умываясь и меняя одежду, Кай пытался вычистить из памяти все мысли о прошедшей ночи. Но они, как стая разгневанных пчел, кружили в голове. Да и как он мог позабыть о своей смерти? До этого дня ему казалось, что он хотя бы достойно примет свою погибель, и вот срок, отведенный ему, стал больше, но спокойствия – гораздо меньше. Его чувства, словно холст, покрывались темными красками.

Ему требовалось время, чтобы осмыслить и прожить.

Так и не добившись успеха в усмирении мыслей, Кай вернулся к тому, что умел делать лучше всего, – к написанию картины.

Но спустя полчаса в дверь его комнаты постучала Герда – он узнал ее по ритму ударов. Герда всегда стучалась нетерпеливо, словно за ней гнались хищники. В этом была вся ее натура.

Пока Кай вытирал ладони о кусочек ткани, прежде чем открыть дверь, быстрый стук повторился вновь.

– Почему так долго? – на ходу бросила Герда, пролетая мимо него, стягивая красные вязаные рукавицы и снимая с головы расшитый розами платок – рыжие волосы, заплетенные в небрежную косу, слегка растрепались. Ее бежевое пальто, припорошенное снегом, немного намокло у подола. Герда прошла в комнату, оставляя мокрые следы, и склонилась над камином, протянув к нему замерзшие ладони.

– Давно не спишь? – спросила она, окидывая красноречивым взором все еще смятое одеяло на кровати.

– Недавно проснулся.

– Снова полночи сидел? – почти угадала Герда.

– Да, – кивнул Кай.

А она, смотря на заалевшие на все еще блестящих антрацитовых гранях угли, вдруг произнесла:

– Твоя одержимость картинами когда-нибудь тебя погубит.

В этот момент Кай, неловко сделав шаг в сторону, задел стул, который едва не рухнул, закачавшись на ножках.

Герда удивленно обернулась. Мгновенно переключив внимание на полотно, она, вскочив, направилась к нему, совсем позабыв о своих последних словах.

– Это новая работа?