— Вот как? Так может ему самому нежить по болотам поискать? — выпалил Мирон. — Или пусть вурдалаки по полям скачут и кровь с людей сосут.

— Мирон, замолчи. Крамольные слова говоришь. Вот добудешь Чашу и царь увидит, чего мы стоим, да и за отца сможешь попросить.

— Интересно и чем же эта Чаша так волшебна? — задал вопрос Сабуров.

— Царь не сказывал. Но вчера в древней книге я вычитал, что может Чаша эта древняя подарить богатства и славу и даже бессмертие своему владельцу.

— Ого! Сразу и бессмертие. Тогда точно надо искать Чашу, — усмехнулся Мирон.

— Ты что зубоскалишься, Мирон? — недовольно нахмурился старец Радогор.

— Простите, отче, само вырвалось, — потухшим голосом сказал Сабуров и уже более спокойно добавил. — Но у какой нечисти ее искать? И вообще, как Чаша то эта выглядит?

— Мне неведомо ее обличие. Но царь сказывал, что в полночь если Чашу поставить под лунный свет, то она начнет переливаться радугой. Только так и проверить.

— Ясно.

— Известно также, что нечисть, которая прячет Чашу, объединилась в некую шайку “Тайный схорон”.

— “Тайный схорон”? — уточнил Сабуров. — Это хоть что-то. Только вряд ли нечисть и нежить будет на лбу у себя клеймо ставить, что состоит в “схороне” этом. Не пойму, какую нечисть искать-то,  у которой Чаша?

— Единственное, еще ведаю, что один из колдунов или упырей этих обитает в посаде, что Сергиевым зовется, в семидесяти верстах к северу от Москвы. Так царь сказал. Помню, как по молодости я бывал в том посаде и слышал, что живет там некий старый воевода, который в свое время был обвинен в казнокрадстве – и вырвали язык то у него за это и отстранили от службы. Так вот, когда я в посаде том находился, так тот воевода уже совсем старый был и жил на окраине. А все людишки того селения боялись даже смотреть на его дом с черными ставнями. Поговаривали, что старый воевода связался с темными силами и каждую ночь из-за ограды его дома слышны глухие стоны. Еще тогда я подумал, что воевода тот колдун. Но, теперь, царь, как сказал, что один из “схорона” живет в Сергиевом посаде, так я и думаю, что это он. Думаю, сынок, тебе оттуда надо начать поиски.

— Благодарствую, отче. Туда и отправлюсь.

— Доброй дороги. Надеюсь, найдешь ты Чашу эту и добудешь перед царскими очами прощение для батюшки.

— Завтра поеду. С Василием, — сказал Мирон, вставая.

— Может тебе еще кого в помощь надо?

— Да нет. Что ж мы с одним колдуном не справимся?

— Ну, тебе виднее, сынок…

Москва, Саввино-Сторожевский

мужской тайный монастырь,

1572 год, 25 мая

Светало. Облачившись в удобную одежду, в короткий темный кафтан, темные штаны и легкие сапоги, Мирон умелым движением надел перевязь, на которую крепился палаш и нож. За спину он перекинул бердыш, острием вверх. Попив перед дорогой лишь колодезной воды, он оправил невысокую шапку из темного сукна и направился к двери. Но, у выхода ему загородил путь Серый, который встал перед дверью. Чуть оскалив зубы, пес один раз гавкнул и уставился на Сабурова настойчивым взором темных глаз.

— Ты, Серый, со мной хочешь? — спросил удивленно Мирон. — Нет, так не пойдет.

Пес не сдвинулся с места и, видимо, не собирался отходить. Василий выходил пса снадобьями и мазями, и он уже бегал, но все равно чуть прихрамывал на одну лапу. Пес оказался на редкость умным. Он никогда не лаял и понимал все с полуслова.

— Отойди, говорю. Все равно не возьму с собой.

Пес имел упертый нрав, прямо, как сам Мирон. Спустя несколько минут, не выдержав, Сабуров присел на корточки рядом с ним.

— Ну, ты что друг? — вымолвил он, гладя по загривку пса. — Я ведь на дело еду. Как там будет, я не знаю. А ты болен. Разве ты сможешь мне помочь больной?

Пес тут же подал голос снова. И Мирон понял, что он действительно хочет помочь. Итак, Серого он все же взял с собой.

Русское царство, Сергиев посад

1572 год, 25 мая

Провинциального городка они с Василием достигли после полудня. Пес бежал всю дорогу сам, чуть прихрамывая, но не отставая. Чтобы он успевал, Мирон вел коня медленной рысью. Оттого, в посад они въехали, когда улицы были полны народу. Зная имя наместника селения, Сабуровы останавливались пару раз, спрашивая у местных людей, как им найти усадьбу боярина Адашева.

Расположенный, вокруг Троице-Сергиева монастыря, посад разрастался с каждым годом. Уже насчитывая почти триста дворов, он занимал обширную местность, где жили пахари, купцы и просто служивые люди. Изначально в округе селились лишь отшельники и иноки, но затем, в начале шестнадцатого века, сюда потянулись и мирские жители, которые обеспечивали монастырь кожами, железом, конями и другой утварью. Теперь, в посаде, стоящему на зеленых покатых холмах, вокруг монастырских неприступных стен, кипела бурная жизнь и торговля.

Сабуровы без труда отыскали усадьбу боярина Федора Адашева, ибо она стояла на главной улице посада, на самом высоком месте. Их пустили на двор и дворовый мужик, одетый в старенький кафтан василькового цвета провел молодых людей в передние палаты хором. Шепелявя и угодливо улыбаясь, старый слуга осведомился:

— Как о вас доложить, господа пригожие?

— Братья Сабуровы из опричного приказу, — коротко сказал Василий, постукивая плеткой по бедру.

— Будет доложено. Обождите здесь, господа хорошие, — кланяясь, сказал слуга и быстро засеменил к выходу из прихожей горницы.

Только через полчаса, в комнату, где ожидали молодые люди вошел боярин в домашнем длинном кафтане пурпурного цвета и простых сапогах без украшений.

— С чем пожаловали, люди царские? — спросил боярин Адашев Федор Григорьевич, сверкая глазами и явно предчувствуя дурные вести из Москвы. Сабуровы переглянулись, отмечая, что боярин явно напуган их визитом, но вида он не подавал.

— Опричники мы, из сотни волчьей, — объяснил Мирон. — По указанию государя нечисть ловим и изводим. Где такая водится. Наслышаны мы, что в вашем посаде некий колдун завелся, который людей пугает да козни свои строит.

— Ох. Как говорите, вы зоветесь? — выдохнул Адашев с облегчением.

— Мирон и Василий Сабуровы, из волчьей сотни.

— А, что-то слыхивал. Так Вы, братцы, нечисть ищите?

— Да. Хотим вам помочь. Есть же у вас колдун, воевода бывший? — сказал Мирон.

— Ох! Вы прямо как в воду глядите! И как вовремя приехали, — довольно вымолвил боярин. — Только вчера у меня хлебопашцы были. Всю душу мне вымотали. Заладили, что колдун этот им рожь губит и все! И так каждый год!

— Вот про него, колдуна я и говорю, — кивнул Мирон.