Турсуновы никогда не были конфликтными соседями, они не любили выяснять отношения и качать права. Но, посмотрев, что коллеги вовсю пренебрегают рыночной этикой, решили тоже не строить из себя святош.

По пути от оптового рынка до Мытищинской ярмарки Шерзод часто видел на других торговых площадках стандартные рекламные щиты: «Обои, потолки, пленка». Он тоже решил сделать большой щит и выбрал стандартный шаблон, какой был у всех. Разумеется, ничего кроме обоев у Турсуновых не было, но, как только повесили баннер, к ним начали приходить люди и спрашивать, есть ли потолки и пленка. Так продолжалось несколько дней подряд. Соседи по ярмарке уже вовсю привозили партии обоев под покраску и другие отделочные материалы. И поскольку этическим ограничителем все злостно пренебрегали, Шерзод сел в Damas и купил все, что требовали покупатели. Рынок начал постепенно мутировать из строительного в отделочный.

Но пусть пока Барно и Шерзод торгуют обоями, потолками и пленкой, а вы послушайте совершенно реальную историю о директоре Мытищинской ярмарки Андрее Григорьеве.

Андрей Станиславович Григорьев производит впечатление абсолютно счастливого человека. Он говорит размеренно и неторопливо, иронично относится ко всему происходящему, на его лице читается глубокое философское умиротворение. Возможно, это своего рода компенсация за очень беспокойную молодость, о которой сегодня напоминают лишь едва уловимые детали.

Андрею Станиславовичу за пятьдесят, но он до сих пор в отличной форме и выглядит моложе своих лет. Спортивное прошлое быстро выветривается только у безвольных лентяев, но это точно не про Григорьева. Он с каким-то особым ностальгическим смаком произносит слово «кент» в значении «соратник, друг, товарищ по бизнесу». А еще о его прошлом периодически напоминает писк металлоискателей в аэропортах и супермаркетах. Просто у него в теле застряли две пули — одна в ноге, другая в голове, остальные три удалось вытащить. Эти пять выстрелов должны были прозвучать для него почетным похоронным залпом. Но сегодня бывший генеральный директор Мытищинской ярмарки Андрей Григорьев с улыбкой вспоминает об этом не самом приятном моменте своей жизни и даже не собирается никому мстить, хотя точно знает имя и фамилию того, кто этого заслужил.

— Если вас никогда не пытались посадить или убить, стоит задаться вопросом: а были вы вообще на этом свете или нет? — говорит он. Еще Григорьев рекомендует в случае, если вас пытаются расстрелять в упор, выпрыгнуть вперед на три метра и вытащить киллеру пальцем глаз. Возможно, это и не спасет вам жизнь, но смерть будет эффектной и запоминающейся.

Совершенно очевидно, что жизнь Андрея Григорьева была полна удивительных событий, которые заслуживают отдельного лирического отступления в этой книге. Тем более что именно ему Шерзод и Барно Турсуновы во многом обязаны своим успехом.

История России для Андрея Григорьева четко делится на два этапа — при социализме и после него. При социализме он учился в школе и университете, успел поработать на заводе по производству железобетонных конструкций. Григорьев всерьез занимался яхтенным спортом и даже стал КМС. Он работал ремонтником, служил дьяконом в те времена, когда это еще не было модно, а в последние годы Советского Союза Григорьева с кентом позвали работать в школу: там нужны были учителя физики.

Когда страна вступила в фазу «после социализма», Григорьев со своим верным другом и соратником решили, что пора вспомнить спортивное прошлое. И они занялись морским частным извозом. Они катали на яхте по Черному и Средиземному морям нарождающихся новых русских, которые уже успели заработать на развалинах СССР достаточно, чтобы позволить себе элементы красивой жизни. Капитан корабля Григорьев возил своих клиентов во Францию, Болгарию, Монако, там они спускали всю припрятанную в трусах валюту на игровых автоматах и меняли золотые цепи на выпивку. Григорьев с пониманием относился к причудам своих пассажиров и никому не устраивал корабельный трибунал. В одном из таких круизов он и познакомился со своими будущими начальниками и компаньонами, которые открыли ему дорогу в дивный мир раннего российского капитализма. А потом попытались ее перекрыть с применением огнестрельного оружия.

Поначалу Григорьев с компаньонами занимались производством кондитерских изделий. Они привозили какао-бобы на одну известную украинскую фабрику и увозили оттуда конфеты с обертками, почти в точности повторяющими знаменитых «Мишек на севере» и «Котов в сапогах». Но под оберткой скрывалось не самое вкусное содержание: украинским кондитерам отлично удавалось пилить деньги, а со сладостями получалось значительно хуже. Улучшить качество конфет решительно не удавалось.

Однажды Григорьев с компаньонами парились в бане. К ним в гости заглянули знакомые озеленители. Нет, это не зашифрованное обозначение какой-то нелегальной профессии — то были самые настоящие озеленители, которые вели работы по благоустройству на ВДНХ. Хорошие, веселые ребята. А главное, умные.

— Да что вы с этими конфетами возитесь? — неожиданно сказал один из них в пылу банной дискуссии. — Вы вообще слышали, что такое оптовый рынок?

Григорьев ничего не слышал про оптовые рынки и вообще был слабо знаком с этой тематикой. На тот момент в Москве их от силы было несколько штук. У озеленителей на этот счет были более обширные познания. Они недавно выполняли подряд на ВДНХ, хорошо знали руководителей этой огромной и еще не перепаханной под тотальную торговлю территории. Им не составило труда познакомить с ними Григорьева и его товарищей.

В результате этого знакомства в 1994 году Григорьев поставил свой первый торговый контейнер на ВДНХ. Он продавал всякие растворимые напитки кислотных цветов, сладости и прочую условно съедобную дрянь, торговать которой в те времена не считалось ни зазорным, ни противозаконным. Этот контейнер начал быстро обрастать соседними точками и превратился в большую экосистему. Дела пошли в гору, и компаньоны решили искать новые площадки для строительства контейнерных рынков.

В то время на месте будущей Мытищинской ярмарки был большой пустырь, и ничто не предвещало возникновения здесь каких-либо форм жизни. Но Григорьев прозрел будущее, поставил на пустыре свою первую торговую точку со всякой мелочовкой и тем самым застолбил место. Земля в те времена в дефиците не была. В дефиците были контейнеры, их катастрофически не хватало. Дошло до того, что он тормозил на дороге фуры и предлагал дальнобойщикам продать их товаровместилища, но они смотрели на него как на ненормального. В итоге удалось договориться с руководством одной железнодорожной товарной станции, и дело пошло.

Мытищинская ярмарка начиналась как продуктовый рынок. Но генеральный директор Григорьев с компаньонами не собирались на этом останавливаться и планировали расширять ассортимент. По обмену опытом к ним приезжали люберецкие бизнесмены, у которых хорошо продавалось все, что касалось автомобилей, но совершенно не шли продукты. Они выясняли, как наладить торговлю едой, и взамен рассказывали, как устроен бизнес у них самих. Так на Мытищинской ярмарке появились запчасти и все, что связано с автомобилями. Рынок буксовал, брыкался и словно не хотел расширяться в ассортименте. Но Григорьев был настроен решительно. Он выбрал ярмарку своей вотчиной, постоянно находился там и упорно культивировал продажу строительных материалов. В итоге ему удалось расшевелить и эту отрасль…