Уля Ляпина сидела на полотенце и смотрела, как меняется море. Из мирного, праздничного, веселого оно сделалось угрюмым и мутным. Плеск его сменился на ропот, словно море жаловалось на жизнь. Потом оно еще потемнело, обрастая короной пены. Тогда-то супердевочке стало ясно, почему его называют Черным.

А дальше кто-то отвернул кран, и с неба полился дождь.

Он был теплый и немного колючий и приятно щекотал кожу. Но с горы прилетел ветер, и сразу сделалось неуютно и холодно.

Супердевочки не боятся холода. Уля Ляпина нисколько б не испугалась искупаться хоть в ледяной проруби, но не все же на пляже знают, что она не простая девочка. И чтобы не привлекать внимания чересчур принципиальных родителей, усмотревших бы в ее поведении очень нехороший пример для своих ненаглядных чад, Уля Ляпина ушла под навес. А потом, чуть дождь поубавился, она набросила на голову полотенце и покинула опустевший берег.

Телепалов сидел, насупившись, под навесом кафе «Баланда» и слушал, как идет дождь. Мысли его были нерадостные. И правда, чему тут радоваться, когда завтра приезжает Миша Квадратный, а денег на оплату концерта катастрофически не хватает. Была бы зебра и нашелся б тот неизвестный псих, готовый отвалить за скотину чертову тучу бабок, тогда б, конечно, дело пошло на лад. Но зебры не было, кто-то оказался хитрее, – а нету зебры, нету и покупателя. Телепалова это злило. Особенно раздражало то, что задуманная им блестящая операция так бездарно и загадочно провалилась.

«Чучельщик похитить зебру не мог, это и таракану ясно. Кто же в таком случае похититель? – Телепалов стал прикидывать варианты. – Маэстро Клейкель? Вынюхал мой секретный план и обошел по кривой дорожке? Возможно – да, а возможно – нет. А если, возможно, нет, тогда кто же, коли не он?»

Тут случайная дождевая капля, сбившись с курса, угодила Телепалову в лоб, и в голову ему пришла мысль.

«Та девчонка, что крутилась здесь вместе с Геркой… как ее – Юля, Уля? Да, конечно, супердевочка Уля Ляпина! Она ж тоже слышала предложение маэстро Клейкеля по поводу зебры. А девчонки все как одна жадины. Возьмем, к примеру, мою барменшу Долорес Ефимовну. Уж на что я человек экономный, так и то по сравнению с ней выгляжу ужасным транжирой. Она даже тарелки за посетителями не моет – дает облизывать своей терьерихе Долли, чтоб не тратиться на собачью пищу. Про недолив спиртосодержащих напитков и недосып в чай и кофе сахару не стану и говорить…»

Телепалов поковырял в ухе и продолжил развивать свою мысль.

«Если похитительница девчонка, то и похитила она животное неспроста. Значит, есть на него богатенький покупатель. И, конечно, это тот самый псих, кто ж еще. Где найдешь второго такого Васю, готового отвалить столько денег за никчемную полосатую лошаденку. Следовательно, чтобы выйти на покупателя…»

Мысль он не докончил, потому что ровно в этот момент на главную магистраль Богатырки с мокрым полотенцем на голове вышла собственной персоной подозреваемая. Пропустив груженую фуру и короткую цепочку машин помельче, Уля Ляпина перешла дорогу и направилась по мокрому тротуару в сторону кафе «Шарабан».

Дождь ослаб и вместо тяжелых капель сыпал легкой водянистой крупой. Улица ожила, прогуливающегося народу прибавилось. Телепалов, не сводя взгляда с удаляющейся от него Ульяны, вынул из кармана мобильник.

– Злыднев, здравствуй. Короче, такое дело… – И, понизив голос до шепота, с издевательской улыбочкой на лице стал втолковывать незримому собеседнику суть своей крокодильей просьбы.

Супердевочка остановилась на полсекунды, чтобы вытряхнуть из шлепанца камешек. И только шагнула дальше, как из открытой двери кафе выкатился кругленький человек и устремился прямиком к ней.

– Девочка! На минуточку! Поздравляем! Вы у нас стотысячный посетитель! – выдал он на одном дыхании.

Уля, оторопев, попятилась. Кафе, откуда выскочил человек, называлось не по-человечески – «Шарабан». Это же нечеловеческое название имелось и на груди человека, на табличке в прозрачном пластике, нацепленной на адидасовскую толстовку.

– Я вообще-то… – начала супердевочка, честно собираясь сказать, что и не думала заходить в кафе, а просто прогуливалась по улице.

Но незнакомец ее не слушал. Цепко подхватив Улю под руку, он уже тащил ее внутрь, в прохладную полутьму «Шарабана». Тащил и бормотал на ходу:

– От администрации кафе «Шарабан» и, конечно же, от меня лично разрешите вручить вам, девочка, очень даже ценный подарок! Вот сюда пройдите, пожалуйста. В эту вот служебную дверь. Там пол учите и расп ишетесь в получении.

Уля сл ова не успела сказать, как была уже у невзрачной двери с криво вбитым в нее гвоздем и болтающейся на гвозде табличкой. На табличке было написано от руки: «Прием стотысячных посетителей». А еще через треть минуты супердевочка растерянно щурилась на грязную штукатурку стен, на помятые помойные ведра, наподобие вавилонской башни горкой вложенные одно в другое и опасно кренящиеся в ее сторону, на расставленные по полу мышеловки с окаменелыми скелетиками мышей и на какое-то существо в углу, напоминающее голодного паука, запутавшегося в собственной паутине.

Ничего похожего на подарок, обещанный администрацией заведения, в помещении явно не наблюдалось. Пропал и этот кругленький человек – галантно уступил ей дорогу и, только она переступила порог, захлопнул за Улей дверь.

«Супердевочка называется! – ругала себя Ульяна, поняв, что угодила в ловушку. – Поманили пряником, и пошла, как какая-нибудь глупая собачонка. Хорошо хоть, тетя Галя не знает, вот уж бы поиздевалась, наверное».

Впрочем, никакого испуга Уля Ляпина, естественно, не испытывала. Ни испуга, ни, тем более, страха. Ведь первое правило супердевочек, когда им грозит опасность: не вешать носа, не опускать рук и, главное, не терять голову. Не бывает безвыходных ситуаций, есть лишь люди, по слабости или лени не желающие этот выход искать.

В это время в полутемном углу раздался подозрительный звук – как будто на антикварной скрипке играли вместо смычка напильником.

– Эй, – сказала Уля Ляпина звуку, – а нельзя ли чуть-чуть потише. Вы мешаете сосредоточиться и подумать, как мне выбраться из этой ловушки.

– Извините, – ответили из угла, – это я так пою. А выбраться из этой ловушки человеку практически невозможно.

– То есть как это невозможно?! – с возмущением сказала Ульяна. – Что вы такое мелете! И вообще, кто вы такой, чтобы сеять здесь упаднические настроения?

– Спайдермен, человек-паук, – ответили из угла скромно. – Вообще-то, я Миша Семечкин, но больше меня знают как спайдермена.

Супердевочка подошла поближе и увидела прилепленного к стене высохшего до прозрачности человека. Дохлый, как вяленая чехонь, которой торговали на пляже, он и говорил как-то дохло, выдавливая слова как клей, загустевший в незавинченном тюбике.

– Бедный, – сказала Уля. – И долго вы так висите?