восточный царь, безбожный Мамай, чтобы покорить великого князя. А отец наш, великий князь Ольгерд Литовский, вступил с безбожным в союз против православной веры. Мы же, брат, приняв крещение, единой веры с православными. От отца своего отошли мы в вере, и отец наш отверг нас, но тем сильнее господь бог возлюбил нас, заповедав нам хранить правую веру. Вспомни, брат, что пишется в святом Евангелии: «Друг другу в беде помогайте и тем исполните заповедь Христову». Ныне же, брат, соберем своих воинов, сколько их есть у нас, и пойдем на помощь к великому князю московскому Дмитрию Ивановичу. Если и случится нам жизнь отдать за православную веру и за великую обиду земли Русской, то изопьем общую чашу смертную с великим князем Дмитрием Ивановичем!

Получив послание от брата своего князя Андрея Ольгердовича, обрадовался Дмитрий Ольгердович, стал плакать от радости и так говорить:

- Владыка, господь человеколюбец, помоги рабам твоим свершить волю твою. Ведь это ты, владыка, вразумил брата моего свершить сей подвиг!

И вот вскоре встретились оба брата в Брянске со своими силами в тридцать тысяч и быстро из Брянска пошли на помощь к великому князю московскому Дмитрию Ивановичу. И узнали они от повстречавшегося им по пути бортника, что великий князь московский Дмитрий Иванович стоит недалеко от Дона, поджидает поганых. И пошли они дорогой через северские леса, таясь отца своего, чтобы не прогневался на них отец и не проклял бы их. С божьей помощью пришли они быстро на Дон к великому князю московскому Дмитрию Ивановичу. Князь же великий Дмитрий Иванович, не доехав немного до Дона, стоял станом на месте, называемом Березуй.

Услыхал князь великий Дмитрий Иванович, что пришли к нему на помощь литовские Ольгердовичи с воинами своими, и вместе с братом своим, князем Владимиром Андреевичем, стал встречать их. Возрадовался он великой радостью и, проливая от радости слезы, как речные струи, сказал:

- Владыка человеколюбец, создатель неба и земли и всех тварей, неизреченна твоя милость к нам: даже дети отца оставили и пришли на помощь к нам!

И встретил Ольгердовичей князь великий Дмитрий Иванович с братом своим, и одарил их дарами великими, и обнялись они, и целовали друг друга со слезами, и сказал князь великий:

- Братья мои милые, ради какой нужды пришли вы ко мне? Я понимаю, что не ради меня пришли вы ко мне, а господь бог послал вас в путь сей. Воистину вы последователи отца нашего Авраама, который, не замедлив, Лоту помог!

И устроил великий князь Дмитрий Иванович пир в шатрах, и послал гонца в Москву к преосвященному митрополиту Киприану и к великой княгине Евдокии с вестью:

- Ко мне на помощь пришли литовские князья Ольгердовичи со многими силами, а отца своего оставили.

Быстро прибыл гонец в Москву. И когда услышал эти вести митрополит Киприан, прослезился он и встал на молитву:

- Господи, владыка, царь человеколюбивый, даже дующие против нас ветры утихли!

И разослал он гонцов во все соборные церкви и во все монастыри с повелением молиться день и ночь, а монахам велел поститься и в церквах молебны петь.

Великий князь Дмитрий Иванович со всеми силами своими стоял на Березуе, за двадцать поприщ от Дона, поджидая дозорных из поля, и, когда наступило 5 сентября, день памяти убиения великого князя Глеба Владимировича, прискакали из поля двое дозорных - Петр Горский да Карп Алексеев. И привели они с собой языка - человека из придворных царя. Язык же этот рассказал, что царь сейчас стоит у Кузьмина брода. Но не спешит, потому что поджидает прихода к себе Олега Рязанского и Ольгерда Литовского, а о московских силах царь ничего не знает и встречи с ними не ожидает.

И спросил князь великий у языка о числе войск царевых. Язык же сказал:

- Никому силы его не сосчитать - такое ее многое множество. А будет царь на Дону через три дня после сегодняшнего дня.

Начал князь великий Дмитрий Иванович думу думать с братом своим, князем Владимиром Андреевичем, и с литовскими князьями Ольгердовичами:

- Здесь нам оставаться или переправиться через Дон? И сказали Ольгердовичи:

- Государь, князь великий Дмитрий Иванович, если хочешь, чтобы войско крепко стояло, то надо переправиться через Дон. Тогда никто не будет думать об отступлении, но все, как один, общую чашу смертную изопьем! В старые годы, государь, Ярослав, переправившись через реку, Святополка победил, а Великий Александр, переправившись через реку, римского короля победил, пришедшего на него с похвальбою. Тебе же, великому князю, так же подобает поступить. И если победим их, то все славы удостоимся, а если умрем, то все общую чашу смертную изопьем от князя и до боярина и до простых ратников!

Повелел князь великий Дмитрий Иванович воинам своим переправляться через Дон и приказал все войска свои сосчитать. Князь же Федор Семенович Висковатый, московский большой боярин, сказал великому князю Дмитрию Ивановичу:

- У тебя, государь, у великого князя Дмитрия Ивановича, в большом полку войска семьдесят тысяч.

Предводитель же сил правой руки, брат его, князь Владимир Андреевич Боровский, сказал:

- У меня, государь, в полку сорок тысяч.

Воевода же полка левой руки, князь Глеб Брянский, сказал:

- У меня, государь, в полку войска тридцать тысяч. Сторожевого же полка воеводы, Микула Васильевич, да Тимофей Волуевич, да Иван Родионович Квашня Углицкий, сказали:

- У нас, государь, в полку тридцать четыре тысячи. Передового же полка воевода, князь Дмитрий Всеволодович Холмский, говорит:

- У меня, государь, в полку двадцать пять тысяч.

А в ертаульных полках лучших дворян и выборных голов двадцать тысяч. А с литовскими князьями Ольгердовичами пришло войска тридцать тысяч. Да разных простых людей, и в обозе, и при кормах - двадцать тысяч.

В тот же день прибыли из Великого Новгорода посадники Яков Иванов сын Зензин да Тимофей Константинович Микулин к великому князю Дмитрию Ивановичу на помощь, а с ними пришло новгородской силы тридцать тысяч князей и бояр и разных людей. Обрадовался великий князь Дмитрий Иванович и бил челом посадникам и целовал их с великой радостью:

- Воистину вы дети Авраамовы - пришли в столь великой беде ко мне на помощь!

Из Поля же все чаще прибывали дозорные, извещая, что приближаются поганые агаряне. А захваченные языки говорили, что всех сил татарских у царя Мамая восемьсот тысяч.

За