6.10— 3.11 2000

Пермь

Когда в нашу сеть попалась стерлядь, я немного воспрял духом. А когда попалась вторая, настроение мое и вовсе выправилось. Жизнь, что называется, налаживалась.

Стерлядь — это вам не хухры-мухры, это не какой-нибудь пескарь, окунишка или даже налим. Стерлядь — это вещь. Уху стерляжью пробовали? Нет? Полжизни потеряли. Конечно, ловля стерляди на Белой как бы запрещена, но что делать, если она сама такая дура, эта стерлядь? У нас же сеть, а не какой-нибудь там браконьерский самолов (а за бытность свою рыбинспектором я навидался их достаточно, могу сравнивать). При всем при этом популяцию мы как бы и не подрывали: промышлять опасно только молодь, а наши трофеи были с руку взрослого величиной — сантиметров восемьдесят. Мечта!

К тому же и ловили мы не на продажу — мы просто хотели есть.

Дико и до ужаса.

Как всегда все затеял Серега. Отпуска мы свои подгадали, чтобы вместе, оба были без подруг, и оба равным образом хотели выбраться куда-нибудь подальше и на подольше. Денег, однако, на хорошую поездку не хватало. Была альтернатива выехать куда-нибудь на Каму и весь месяц просидеть там с удочками на берегу, но ее Кабан с негодованием отверг.

— Чего мне Кама? — распинался он. — Чего я там не видел, на Каме? Я ее и так каждый день вижу. Комарье, болота, рыбалки приличной нет, вода плохая, выпить нечего…

В общем, он меня отговорил. И правильно, наверное, отговорил. А вот дальше мне его не следовало слушать.

Дело в том, что с недавних пор Кабанчик бредил мотоциклами. Точней, не мотоциклами, а «байками», как принято их называть в продвинутой среде. Случилось так, что прошлой осенью в Пермь закатилась банда байкеров из Питера или Москвы. Средняя такая банда, человек двадцать пять. Закатилась как бы на фестиваль Rock-Line, который с треском обломился, и от разочарования, и чтобы не было мучительно больно за бесцельно прожитые годы, занялась террором местных полицаев. А именно — разделилась на три группы и две ночи куролесила на пермских улицах. Две ночи Пермь стояла на ушах, все гибэдэдэшники валились с ног. Кто знает, тот поймет: хороший «раздетый» «харлей» не в состоянии догнать ни одна милицейская техника. Ментам оставалось только упирать на знание городских проулков, но банд было три, и они их все время путали. К тому же в каждую затесалось трое-четверо местных, в основном девчонок. И среди них Кабанчик. Серега попал туда случайно. Погоняло у одного из рокеров было — Кабан (он и выглядел соответствующе — этакий шкаф в черной коже, с вот таким пузом и с бородой лопатой, из-под которой, когда парень ухмылялся, поблескивали нижние клыки). Серега потусовался с ними, что-то спел, сыграл, потом стали знакомиться: «Ты кто?» — «Кабан. А ты?» — «А я — Кабанчик!» Хохма всем понравилась, и Серегу взяли с собой. Город он знал преотлично, две ночи не слезал с седла, и когда летучий эскадрон полночных ангелов исчез из города в дыму и грохоте бензинового выхлопа, еще недели три-четыре бредил байками и ни о чем другом не хотел разговаривать. В квартире у него теперь все стены были увешаны китайскими плакатами с изображением «харлеев», на кожаных спинах которых принимали зазывные позы грудастые девицы в микроскопических бикини. Более того, Серега нахватался каких-то глупых шуток и вставлял их в разговоре к месту и не к месту.

— Знаешь, чем «харлей» лучше девушки? — риторически спрашивал он и сам же отвечал: — У «Харлея» не бывает родителей.

Или:

— Знаешь, чем «харлей» лучше девушки? Толстого «харлея» не стыдно показать друзьям.

Ну что тут сказать?

Именно тогда Серега и загорелся идеей раздобыть мотоцикл или два и вместе с кем-нибудь отправиться куда-нибудь подальше. Так сказать, странствовать. Например, со мной. И, например, на реку Белую, которая в Башкортостане. Где рыбалка+, мед и дешевый бензин.

Серега — байкер…

Умереть, не встать! Ниже меня на голову, субтильный, с обесцвеченными перекисью волосами ежиком, он больше походил на сильно высохшего Эминема. Дюжину пудов железа, коими является «харлей», он не в состоянии был бы даже поставить на колеса, случись ему упасть. Правда, водительские права у него были.

Черт меня дернул согласиться.

В Башкирии я уже бывал — была у нас такая экспедиция. Я проехал этот край вдоль, поперек и по диагонали, так что заблудиться мы были не должны. Мы разжились хорошей картой, некоторой суммой денег и двумя канистрами бензина, распланировали время на два месяца и приступили к сборам. Серега обещал достать мотоцикл, я взялся раздобыть палатки, спальники и прочие топорики и котелки. Маршрута разрабатывать не стали, положившись на случай и на вдохновение.

Сперва и впрямь все пошло не так уж плохо. Пресловутый «байк», который Кабанчик одолжил у приятеля, оказался старым добротным, защитного цвета «Уралом» с коляской — машиной надежной, устойчивой и за то особенно любимой населением одноименного края. Надежнее мог быть только грузовой «Муравей», но тут уже взыграло Серегино самолюбие.

— Лучше уж сразу тогда — мотоблок, — мрачно сказал он, когда я заикнулся об этом.

Солнечным июльским утром мы выехали из города и взяли курс на юго-восток. Серега в крагах, кожаной куртке-косухе и нелепой обшарпанной яйцеобразной каске вел, а я сидел позади, весь в камуфляже и в танковом шлеме. Картина получалась еще та. Было жарко, и вскоре я перебрался в коляску, где и угнездился поверх спальников. Автомагнитолу нам заменила старая Серегина «Аэлита»; мы слушали «Арию», «Нирвану», «Айрон Мэйден» и «Дорз» и два дня неторопливо катили по шоссе, любуясь окрестностями.

Сложности появились день на третий, когда мы забрались в окрестности Стерлитамака. И сложности забавного характера: нам захотелось пива.

Быть в Башкирии и не отведать местного «Шихана» может только убежденный трезвенник. Мы таковыми не были и в первые же сутки надрались как черти. Ехать после этого куда-то было совершенно немыслимо, мы стали лагерем у речки, развели костер и всю ночь прорассуждали на тему, как это так получается, что в Америке байкеры ухитряются и пить, и ездить одновременно, а у нас нельзя. Сошлись на том, что у них там «чуть-чуть» не считается. На следующий день, опухшие и не выспавшиеся, мы не смогли удержаться, чтоб не пропустить еще по бутылочке, после чего все-таки взгромоздились в седло и двинули дальше. Медленно, как два нарика из анекдота. Вечером повторили процедуру. Как ни странно, ни один патруль нас не притормозил, и мы никуда не врезались, но Кабан спьяну что-то там перемудрил с коробкой передач, пожег сцепление и запорол один цилиндр. Двигатель стал стучаться и чихать, мы еле дотянули до Кармаскалы и там заглохли окончательно. Мотоцикл пришлось разобрать. Весь черный от смазки, Серега долго, с матом ковырялся в его металлических потрохах, после чего заявил, что надо менять кольца и растачивать цилиндры, а иначе все погубим окончательно.

Мы дотолкали несчастный драндулет до ближайшей ремонтной мастерской, где нас ободрали как липку на лыко, потом забрали с собой палатку и спальники, подсчитали наличность и приуныли: денег оставалось только на бензин, чтоб не застрять здесь навсегда. При взгляде на бесчисленные нефтяные насосы кажется, что бензин в Башкирии везде: ткни пальцем в землю — нефть пойдет. На самом деле это, конечно, не так. Бензин здесь и взаправду намного дешевле, чем в Перми, но все же не бесплатный, как хотелось бы. Ждать было около недели. Мы почесали в затылках, решили, что нет худа без добра и что теперь можно отрываться на пиве без опаски, закупили на оставшиеся деньги три ящика «Президентского» и стали лагерем в излучине реки.