– Ну и зря, – ей показалось, что Никита даже обиделся, хотя с его манерой сложно было судить однозначно. – Ладно, говори, чего там у тебя.

– А с чего ты взял, что у меня что-то?

– Как будто я тебя не знаю. Слышу же, что ты чего-то хочешь и мнешься.

Алана помолчала. И в очередной раз подивилась его прозорливости. Вообще, не смотря на то, что Никитос часто производил впечатление человека легкомысленного и даже самовлюбленного, он был на редкость эмпатичен. Может, в том и заключался секрет его успеха? И не только среди противоположного пола.

– Да, вообще-то есть разговор, – Алана замялась. – Нетелефонный.

– Нетелефонный, – хмыкнул Никита. – То есть, даже не намекнешь?

Алана задумалась. Чего она боится? Она же не агент американской разведки и вряд ли телефон её прослушивается. Однако страх – липкий, противный, душный, словно сковал язык. Как будто если о том, что она задумала, узнает кто-то ещё, кроме неё самой, то узнает и он.

Тот, кого она привыкла бояться в течение всей своей сознательной жизни и против кого впервые решила всерьез восстать.

– Н-нет. Прости, не могу. Только при личной встрече.

– Заинтриговала прямо. Ладно, тогда жди. Попробую вырваться на следующей неделе. Но если вдруг надумаешь – набери меня.

– Приезжай.

"Если Зая отпустит", – захотелось съязвить напоследок, но она не стала этого делать. Алана вдруг представила себе, как он сидит столешнице ( "Сколько можно мостить свой зад на стол, Никита! Ведь есть же стулья!" – десять раз на дню повторяла тётя Валя, но так и не смогла отучить сына от дурной привычки ), стучит по полу босой ногой и, зажав плечом трубку домашнего телефона, свободной рукой набирает в мобильнике смс. Старый добрый Никитос, лохматый и небритый, в любимой футболке с надписью: "Не важно, кто прав, важно – кто Лев". И вдруг поняла, что сейчас расплачется.

– Я буду ждать, – сказала Алана и отключилась.

******

Звонок друга детства вновь вернул её мыслями в прошлое. Туда, где в один из прохладных апрельских дней накануне их с сестрой дня рождения, стоя под деревянной горкой среди луж и остатков черного снега, он заботливо оттирал с Лёлькиной курточки совершенно случайно налипший на рукав гудрон. Совершенно случайно второй раз и на вторую за день куртку, так уж получилось. Алана стояла рядом и хмурилась, предчувствуя нагоняй от мамы, и оттого, что нагоняй явно будет предназначен не ей, а Лёльке, легче не становилось.

– Тили-тили-тесто, жених и невеста! – противным голосом проверещал второклассник Славка Палкин, свесившись с балкона своей квартиры на третьем этаже. – Тили-тили-тесто! Лёлька – невеста, Никитос – жених!

Лёлька покраснела от злости и погрозила Славке кулаком:

– Палка-мочалка несчастная! Больно смелый, из дома орать? Спускайся вниз, трусливая жопа, я покажу тебе, кто тут "невеста"!

Алана зажала рот руками.

– Лёлька, ты что! Мама услышит!

Лёлька надулась, но ничего не ответила. О, это ужасное, но такое меткое слово на букву "ж"! Сколько раз сестра получала за него от мамы по губам, и всё тщетно. Вытравить его из Лёльки было так же невозможно, как заставить Никиту перестать садиться на стол вместо стула.

Кстати, о Никите. В отличие от Лёльки, на палкинский выпад он отреагировал… никак. Спокойно покончил с гудроном, а грязный платок свернул и сунул Лёльке в карман.

– Дома постираешь, – сказал он, и легонько щёлкнул её по носу. Затем повернул голову и долго смотрел на зловредного Палкина взглядом боцмана, наблюдающего за тем, как салага-матрос драит палубу верёвочной шваброй. – А насчет всяких придурков и провокаторов повторяю в сотый раз: не поддавайся. Учись держать удар, малявка!

– Я не малявка! – огрызнулась Лёлька. – И я умею держать удар!

– Я не про тот удар, – сказал Никита как-то загадочно, но пояснять ничего не стал. Взял Лёльку за руку и не торопясь, будто специально для всеобщего обозрения, повёл её через двор к киоску с мороженым. Алана семенила следом, прекрасно осознавая, что такой почести от Никитоса сама она не удостоится никогда, даже если вымажется гудроном с головы до пят.

******

С тех пор прошло, без малого, пятнадцать лет. Интересно, помнил ли Никита тот случай? В отличие от неё самой, друг не очень-то любил вспоминать детство. Нынче жизнь была гораздо веселее, а отношения с противоположным полом отличались, по его же собственному выражению, шикарным разнообразием. О каких-то из этих отношений Алана знала, но чаще – даже не догадывалась. Да и не очень-то хотела вникать.

– Ты сам-то их не путаешь? – спросила она Никиту во время одной из становящихся всё более редкими в последние годы встреч. – Не бывало, например, что забылся, назвал девушку не тем именем?

Никитос покосился на неё с сомнением.

– Ты за кого меня принимаешь? – ответил он даже слегка обиженно. – За идиота? Забыть имя девушки, а тем более, перепутать – это же означает обеспечить себе смертельного врага в её лице. А мне враги не нужны, знаешь ли, для того, чтобы испортить жизнь, и друзей вполне достаточно. Но на самый крайний случай – если вдруг внезапно накроет ранний склероз – есть ведь всякие "Зайчики", "Котики". "Малышки" там. Отличная находка, и девушке приятно, и для меня безопасно. Главное, не переборщить, потому что слишком частое употребление диминутивов тоже может вызвать подозрение.

Алана закатила глаза и покачала головой. Ох, уж этот Никита!

"Он такой умный, что иногда мне хочется ему врезать, – однажды сказала ей Лёлька. – А тебе нет?"

Алана пожала плечами. Врезать Никите ей не хотелось. Она вполне могла ответить ему и на его языке, просто большей частью робела и терялась.

– Всё равно ты когда-нибудь женишься, – мстительно сказала Алана, пытаясь прогнать не ко времени нахлынувшие воспоминания. Никита обернулся и посмотрел столь красноречиво, что какую-то секунду она не сомневалась, что он прочёл её мысли. И тут же, будто испугавшись нарушить самому себе данное слово – о прошлом не говорить, прошлое не вспоминать – друг картинно схватился за голову:

– Я? С ума сойти! Да не иначе, вы все хотите моей скорейшей кончины? Как представлю себе, что прихожу домой, а там меня встречает толстая тётка в бигудях и протёртом на заду халате…

– Во-первых, не в "бигудях", а в "бигуди", – поправила Алана, с удовольствием воспользовавшись такой возможностью. – А во-вторых, почему сразу – "тётка"?

– Дядька? – Никита изумлённо выпучил глаза. – Ну, ты уж совсем, старушка, даёшь.

– Дурак! – Алана со всей силы пихнула его в плечо. Никитос захохотал.

******

…Примерно полгода назад Славка Палкин неожиданно сам стал отцом двух чудесных толстощёких близняшек. Он по-прежнему жил в своей старой квартире в доме напротив родительского, и навещая Павлика, Алана иногда видела его, гуляющего с женой и коляской. Бывший задира и хулиган, а ныне – образцовый муж и отец, теперь приветливо улыбался и кивал ей при встрече. Жизнь меняет людей, это правда. Они все выросли и изменились.