Рейд нельзя было отнести к числу увеселительных прогулок «за скальпами». Рядовой из Лашкаргахского батальона спецназа свидетельствует: «С базы мы вышли на трех бэтээрах. На вторые сутки напоролись на засаду. Это произошло в районе Мусакалан в провинции Гильменд. Наша головная машина была подбита из РПГ. Пулеметчик сразу погиб, его снесло вместе с башней. Мы пересели на другой бэтээр. Вскоре подбили и его. Он взорвался — сдетонировали боеприпасы. При взрыве многие погибли или обгорели, Меня сбросило с брони на землю. Когда я вскочил и стал перебегать в сторону последнего невредимого бронетранспортера, меня ранило пулей. Провалялся час без сознания, потерял много крови. Затем меня вынесли свои и вызванной вертушкой отправили на базу под нож хирургов».

Естественно, спецназ во время своего пребывания в Афганистане не ограничивался проведением чисто боевых действий. Ему приходилось заниматься и разведкой. Обычно мелкие группы по 12–18 человек занимали позиции вдоль караванной тропы и, замаскировавшись, фиксировали все передвижения исламских партизан. Полученные данные передавались по рации на базу, а при необходимости вызывалась авиация для уничтожения обнаруженных целей.

Часто спецназ проводил операции, которые можно назвать «маскарадом». Переодевшись в афганскую национальную одежду, спецназовцы под видом мирного каравана или отряда моджахедов проникали на территорию, которая контролировалась исламской оппозицией, и нападали на застигнутых врасплох афганцев. Обычно эти операции проводились с участием сотрудников ХАДа и их агентов из числа местных жителей. Однако, осуществление подобных операций осложнялось многими обстоятельствами.

Солдаты были одного возраста, а моджахеды, за которых они должны были себя выдавать, наоборот, не являлись одногодками. Среди них были и юнцы, и старики, и мужчины среднего возраста. На отращивание бород и усов солдатам также требовалось время, не предусмотренное воинскими уставами. К тому же, многим не нравилось красить свои волосы в радикально черный цвет, после чего в течении нескольких месяцев их было невозможно отмыть до природной окраски. Даже походка солдата, пусть и облаченного в афганскую одежду, выдавала в нем европейца. Для участия в «маскараде» старались отобрать побольше уроженцев Кавказа и Средней Азии из числа военнослужащих, но и они не имели привычки носить на ногах афганскую национальную обувь типа сандалий под названием «чапли». От них быстро уставали ноги. Особенно смешно выглядели спецназовцы с квадратными плечами, на которых чуть ли не лопалась по швам паранджа из тонкой ткани.

Для успешного проведения «маскарадных» операций спецназ прибегал к различным хитростям и уловкам, чтобы сбить с толку моджахедов. Обрядиться в истрепанную одежду местного жителя — дело простое. Куда труднее выйти незамеченным со своей базы. Ведь все дороги и подступы к ней находились под постоянным наблюдением исламских партизан. Стоило колонне бронемашин со спецназом покинуть пределы пункта постоянной дислокации, как агентура противника немедленно оповещала «своих» по радиостанции о выходе «рейнджеров». Моджахедам с передатчиком было вовсе не обязательно постоянно торчать у ворот базы, и ждать, пока их накроют с помощью службы радиоперехвата. Они могли за десяток километров от базы спецназа оборудовать укрытие на какой-нибудь горе, откуда бы просматривалась интересующая их местность. А у ворот базы оставался подросток или старик, не вызывающие подозрений.

Почти каждый афганец старше четырнадцати лет употребляет несвар, который хранится у него в небольшой, величиной с детскую ладошку, металлической коробочке. Тщательно отполированная внутренняя сторона крышки такой коробочки с успехом заменяет зеркало, и солнечный луч, отраженный ею, виден с горы за много километров. Подобной сигнализацией пользовались в Афганистане и сто, и двести лет назад. Мусульмане хорошо понимали, чем может обернуться для них внезапное появление «рейнджеров» на караванных тропах, поэтому их внимание привлекала в основном бронетехника, покидающая базу. Грузовики, служившие для хозяйственных нужд, интересовали их гораздо меньше. Зная об этом, в кандагарском батальоне спецназа нашли оригинальное решение проблемы незаметного для глаз моджахедов выхода с базы.

У спецназовцев для «маскарадных» действий имелось несколько трофейных колесных вездеходов марки «Тойота» и «Симург». Перед выходом на операцию эти машины вкатывали по доскам в кузова мощных отечественных КРАЗов и ЗИЛов. Затем над кузовами грузовиков натягивался тент. Под ним же прятались переодетые под афганцев участники «маскарада», и небольшая колонна грузовиков покидала базу. Выйдя на шоссе и проехав по нему, колонна сворачивала на грунтовку или в сухое русло какой-нибудь речушки. В укромном месте, защищенном со всех сторон берегами реки или сопками, «Симурги» и «Тойоты» по доскам выкатывались на землю. В них немедленно рассаживались «рейнджеры». Через минуту типичный «духовский» караван растворялся в пустыне. Грузовики же, сделав небольшой круг, выезжали на шоссе и возвращались на базу.

По воспоминаниям военнослужащих этого батальона, подобные маскарады весьма часто проводились летом и осенью 1987 года, и моджахеды попадались на эту уловку. Используя момент внезапности, спецназовцы как снег на голову сваливались на исламских партизан. Был случай, когда «маскарадный» караван подкатил к речке. К головному вездеходу неожиданно из укрытия вышли два моджахеда. Приняв спецназовцев за своих, они вызвались показать брод. В благодарность за услугу спецназ прихватил с собой на базу обоих.

Анализ действий спецназа в Афганистане в период с 1984 по 1989 год подтверждает его высокую результативность. Батальоны спецназа, составлявшие лишь 5 % от численности личного состава 40-й армии, давали до 60 % результата всех советских войск, находившихся в Афганистане. Однако, и спецназу было не под силу подавить активность моджахедов и перекрыть границу.

Сами солдаты и офицеры спецназа, чтобы о них не сложилось впечатление как о каких-то суперменах, признавали, что лишь, в один из трех выходов с базы они имели столкновения с противником. И это при условии, что спецназ в отличие от всех остальных советских частей, не был обременен во время операций гигантскими, неповоротливыми колоннами грузовиков, танков и артиллерии, что в распоряжении спецназа всегда была вертолетная авиация, и офицеры спецназа были практически самостоятельны в планировании боевых действий. К тому же спецназ имел возможность отбирать для себя солдат из числа прибывших новобранцев. Многие другие части были лишены подобного отбора, и туда попадали служить скопом больные, физически неразвитые и иногда практически неграмотные призывники.

Сам престиж службы в элитных подразделениях советской военной разведки ко многому обязывал каждого солдата и офицера спецназа и служил сильным средством в психологической подготовке этих людей к боевым действиям. Военнослужащие спецназа наносили очень ощутимые потери моджахедам, теряя при этом во много раз меньше. Вопросы идеологии и политики их интересовали мало. Они не мучились проблемой, «насколько моральна эта война». В Афганистане они выполняли свою обычную работу и стремились делать ее добросовестно и профессионально.

История афганской войны имеет свои белые пятна. Ни в советских, ни в достаточно многочисленных западных исследованиях почти не появлялось упоминание об отдельной роте спецназначения, введенной в Афганистан в 1980 году и дислоцировавшейся в Кабуле. В самой афганской столице, буквально наводненной советскими войсками, мало кто знал, что у подножья печально известного холма Таджбек снова появились парни из спецназа.