– Революция осложняет нам, принцессам, жизнь, а главное – мы подвергаемся опасности.

– И тем не менее вы кричите о своем королевском происхождении на рыночной площади, – заметил Роберт.

Принцесса Клариса натянуто улыбнулась:

– Я вынуждена продавать кремы, и женщины не станут их покупать, если у них не будет на это причин. Сознание того, что на их коже будет та же эмульсия, что питает кожу королевских особ, искушает настолько, что они не могут отказать себе в покупке. Поэтому я пользуюсь возможностью заявить о своем титуле, а потом еду дальше, чтобы сбить со следа возможных похитителей или даже убийц.

– Удобно, – заметил Роберт.

– Необходимо, – заявила принцесса.

И вновь последнее слово осталось за принцессой Кларисой. Этот поединок между Робертом и принцессой восхищал Миллисент. Сама она никогда не отважилась бы перечить Роберту. Она так ждала возвращения брата. Но после нескольких месяцев общения с неизменно вежливым чужаком, чья улыбка никогда не достигала глаз, она потеряла всякую надежду отыскать своего любимого братца.

Однако сегодня эта надежда к ней вернулась.

Принцесса Клариса вытащила Роберта из его отшельнической раковины, вернула к людям. Именно поэтому Миллисент хотела, чтобы Клариса все время была у него на глазах, чтобы он не мог не замечать ее. Чтобы принцесса вновь и вновь рождала на его доселе абсолютно бесстрастном лице это странное выражение: смесь боли и радостного удивления.

Вот как сейчас.

Решив, что пора оставить Роберта в покое и вовлечь в разговор его сестру, Клариса обернулась к Миллисент:

– Расскажите мне о бале, который вы собираетесь устроить.

С нескрываемой гордостью Миллисент сказала принцессе Кларисе:

– Мой брат устраивает бал в честь полковника Оскара Огли.

– Героя войны? – с интересом спросила принцесса. Но иначе и быть не могло. О подвигах бравого полковника наперебой кричали все газеты. А также о его благородстве и манерах. Не говоря уже о его внешности. Ходили слухи будто принц Уэльский наградит его и его семейство дворянским титулом в честь признания заслуг перед отечеством. Полковник Огли даже книгу написал, и Миллисент отдала ее переплести в красивый кожаный переплет. Эта книга стояла на почетном месте на ее полке. – Полковник Огли приезжает сюда?

– Он был моим командиром на Пиренеях, – произнес Роберт. – Я считаю себя обязанным дать бал в его честь. Это самое малое, что я могу сделать в ознаменование его мужественных поступков.

– Какая вам выпала удача! Принимать у себя самого полковника Огли! – воскликнула принцесса.

Роберт смотрел себе под ноги, и на губах его играла улыбка.

Миллисент знала, о чем думает брат. Он думал, что полковник должен оценить ту честь, что оказывают ему Хепберны. Она попыталась осторожно донести эту мысль до принцессы.

– Мы счастливы, что можем принять у себя полковника. Наш бал – единственный, который он согласился почтить своим присутствием во время визита в Шотландию.

Клариса все поняла и поспешила добавить:

– А какая удача для полковника Огли, что именно Хепберны чествуют его возвращение на родину!

Что доказывает, что принцесса Клариса очень мила и знает, что нужно сказать, чтобы сделать людям приятное. Это мы называем врожденным чувством такта.

Миллисент не знала, что подвигло Роберта на то, чтобы пригласить в гости принцессу Кларису, но была приятно удивлена тем, что Клариса согласилась принять приглашение. Обычно симпатичные женщины внушали Миллисент если не страх, то опасения. Но принцесса, при всей своей красоте, была вполне доступна и совсем не важничала, и когда рассмеялась над шуткой Миллисент относительно Пруденс… В общем, Миллисент решила, что они могли бы подружиться.

Если бы не одно обстоятельство. Принцесса Клариса действительно принцесса. Возможно, Миллисент слишком самонадеянна, полагая, что у них может быть что-то общее.

И тогда принцесса Клариса сказала:

– Дорогая леди Миллисент, я была бы счастлива помочь вам устроить этот бал! Пожалуйста, скажите, что я могу для вас сделать. Я буду рада оказать вам любое содействие.

Миллисент еще не успела рта раскрыть, чтобы сказать спасибо, а Роберт уже заявил:

– Тогда приходите на бал.

Принцесса Клариса решительно покачала головой:

– Это невозможно.

Миллисент вертела головой из стороны в сторону, словно наблюдала за партией в большой теннис. Ее поразила эта невесть откуда взявшаяся враждебность.

– Я настаиваю, – сказал Роберт.

– Я не посещаю балы, – выпалила в ответ принцесса Клариса.

– Но вы принцесса, – парировал он.

– Ее высочество принцесса-торговка. – Принцесса Клариса улыбнулась, но совсем не так любезно, как раньше. – Боюсь, ваши гости в большинстве охотно примут мои советы, но общаться со мной на равных едва ли захотят. Обещаю вам, милорд, я нисколько не обижусь, если меня там не будет.

Роберт не сдавался:

– Но если вы не почтите своим присутствием наш бал, то обижусь я.

Принцесса начала терять терпение.

– У меня нет подходящих нарядов, и я не намерена…

– Миллисент найдет для вас платье, – сказал Роберт.

– Уверена, что не найдет, – раздраженно парировала Клариса.

– Она будет счастлива вам помочь. Правда, Миллисент? – Почувствовав на себе пристальные взгляды сразу двух пар глаз, Миллисент испуганно забормотала:

– Да, я могу… Я могу найти среди нарядов Пруденс такой, что подойдет принцессе Кларисе. Разумеется, это будет новое платье. Обещаю вам, принцесса. Я никогда не посмела бы оскорбить вас предложением надеть что-то с чужого плеча, но у Пруденс столько нарядов, что она не станет возражать…

Клариса подняла руку, останавливая поток слов.

– Вы очень добры, и я благодарю вас от всего сердца. – Тут она резко повернулась к Роберту. – Но я не принимаю подаяния.

И снова атмосфера накалилась.

– Я не предлагаю вам подаяние, – сказал он. – Это плата за работу.

– Я предпочла бы получать оплату в золотых гинеях, – без обиняков заявила принцесса Клариса.

– Как скажете. – Роберт улыбнулся хищной улыбкой. – Поверьте, вы отработаете каждый пенс.

Даже Миллисент его ответ показался оскорбительным.

– Роберт!

Щеки принцессы Кларисы стали пунцовыми, она резко остановила коня перед воротами в усадьбу Маккензи-Мэнор.

– Да будет вам известно, милорд, что я делаю людей красивыми, и у меня это хорошо получается. Но ничем иным я на жизнь не зарабатываю. Каковы бы ни были обстоятельства, каковы бы ни были ваши требования, я не делаю ничего, что могло бы меня скомпрометировать или унизить в собственных глазах.