litbaza книги онлайнРоманыВнутренняя красота - Маргерит Кэй

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+

Закладка:

Сделать
1 ... 10 11 12 13 14 15 16 17 18 ... 58
Перейти на страницу:

К его облегчению, Кресси нахмурилась, уставилась на рисовальную доску, похоже совсем не обращая внимания на то, как его близость действует на нее. Происходило это потому, что он обычно старался избегать телесного контакта с кем бы то ни было. Это лишь инстинктивная реакция, больше ничего такого не произойдет, ибо он не прикоснется к ней. Не чаще, чем потребуют обстоятельства.

— Вы всегда столь скрупулезны, когда приступаете к написанию портрета? — спросила она. — Вы эту сетку перенесете на полотно?

— Да. Я также набросаю основные контуры так, как показал вам.

Джованни отвел Кресси к креслу, отвечая на ее вопросы, и с облегчением обнаружил, что, сосредоточась на технические подробности своего ремесла, выбор разных красящих веществ, точный рецепт масляных красок, связующих их веществ, он отвлекался от мыслей о стоявшей рядом женщине, о себе, как о мужчине. Таким отношениям в студии нет места.

В состоянии покоя лицо Кресси было совсем невзрачным и преображалось, когда она оживлялась. Джованни подначивал ее, вызывая на откровенность, подробно расспрашивая о разных аспектах ее теории. Тем временем углем быстро набрасывал что-то на полотне, пытаясь схватить черты. Когда это удалось, он снял бумагу с мольберта и заставил Кресси сесть в другой позе. Джованни проделал это быстро, чтобы Кресси не вспомнила о цели сеанса и не замкнулась в себе вновь.

— Расскажите мне еще о той книге, по которой вы учите братьев, — попросил он, набрасывая координатную сетку.

— Эта книга — введение в геометрию для детей. Надеюсь, мне удастся убедить издателя опубликовать ее после того, как она пройдет удачное испытание на практике. Пока издатель не хочет делать это за свой счет, а у меня нет средств на финансирование издания учебника. К сожалению, до сих пор нельзя сказать, что братьев эта книга сильно заинтересовала.

— Мне кажется, они воспитаны так, что способны интересоваться лишь собственными персонами.

— Как ужасно, но, к сожалению, чистая правда, — согласилась Кресси, широко улыбнувшись. — Если не считать отца, братьев воспитали так, чтобы они ценили лишь собственное мнение.

— А вы говорили, что отец любит только их?

— Кровные узы и красота, — ответила Кресси, криво усмехнувшись. — Это ваши слова, синьор, они соответствуют действительности. А ваш отец еще жив? Должно быть, он очень гордится вами и тем, чего вы достигли.

— Гордится! Мой отец считает… — Джованни глубоко вздохнул и разжал кулаки, удивившись неистовости собственной реакции. Он перестал думать о своем отце. Не преднамеренно. У него не было родителя, достойного подобного звания. — По горькому опыту я знаю, можно расположить к себе отца, если делать то, чего он хочет. Но тогда он посчитает, что так и должно быть и что он прав. Кресси, такого человека не заставишь гордиться своим ребенком. А если попытаешься добиться этого, станешь совсем несчастным.

— Я не считаю себя несчастной. У меня нет иного выбора, чем пытаться. Я не такая, как вы, не вольна поступать по своему желанию. У меня нет своих средств, а единственный талант вряд ли принесет мне пользу.

Она снова скрестила руки на груди, крепко обхватила себя, ее глаза блестели, выражение лица стало мрачным. Если бы только отец знал, как она несчастна, но в этом-то и все дело, не так ли? Лорду Армстронгу, как и графу Фанчини, его отцу, наплевать на то, что они сделали своих детей несчастными во имя семейной родословной. Джованни разозлился, видя Кресси такой, зная, что ей придется страдать до тех пор, пока она будет делать то, что считает своим долгом.

— Почему вы угождаете им, отцу, его жене, его сыновьям! Почему позволяете им обращаться с собой пренебрежительно?

— Как вы смеете? Какое имеете право?

Кресси вскочила с кресла и хотела проскользнуть мимо него, но Джованни поймал ее за руки. Ее непослушные локоны рассыпались по плечам.

— Кресси, я не хотел обидеть вас, — сказал он уже ласковее. — Совсем наоборот. В действительности я стараюсь помочь вам. Вы несчастны и станете еще несчастнее, если не прекратите угождать своему отцу. Поверьте мне.

— С какой стати?

Кресси права, зачем слушать его, раз он не способен объяснить? Джованни покачал головой:

— Я сказал слишком много. Я лишь хотел узнать человека, которого собираюсь написать. Что вы за человек, что вы за женщина… — он коснулся ее лба, — и что у вас вот здесь… — Он положил ладонь на то место, где у нее билось сердце. — Вот что я хотел узнать.

Кресси резко вздохнула:

— Вас может разочаровать то, что вы обнаружите.

— Сомневаюсь.

Ее глаза были широко раскрыты. Их цвет поражал. Серебристо-белый, ярко-голубой, берлинская лазурь, ни одна из его красок не уловит точный оттенок. Под его рукой билось сердце Кресси. Как эго ему могло прийти в голову, что ее лицо некрасиво? О чем она сейчас думала, глядя на него?

— Dio![15]— Он убрал руку с ее груди и отступил назад. — Mi dispiace[16]. Простите меня. Мне не следовало… однако внутри вас борются столько разных чувств. Они добиваются, чтобы их услышали. Я никогда не разочаруюсь в том, что обнаружу в вас.

Кресси покраснела, она, похоже, вообще не привыкла к комплиментам, особенно к столь неожиданному, какой только что услышала.

— Спасибо, — сказала она смущенно. — Думаю, на сегодня достаточно. Я должна проверить, как дела у Беллы.

Она вышла из комнаты так быстро, что он не успел ответить. Джованни опустился в кресло, которое она освободила, развязал шейный платок и закрыл глаза. Он совершил ошибку, упомянув в разговоре своего отца, но было трудно не заметить сходство ситуаций, в которых оба оказались. Прошло четырнадцать лет с тех пор, как Джованни встретился с графом Фанчини. Он все еще до боли отчетливо помнил разговор во дворце во Флоренции. Они спорили, их голоса эхом отдавались в мраморном помещении. Его шаги гулко стучали, пока он уходил. Ледяной гнев графа перешел в ненависть, он стал угрожать, поняв, что сын не склонится перед его волей.

Ты вернешься, поджав хвост. Никто не купит твои наброски, сколь бы привлекательно они ни смотрелась. Помни мои слова, ты вернешься. И я буду ждать.

Джованни протер глаза. Неужели граф все еще ждал его? Дошли ли до него вести о славе сына? Он выругался и встал. Ему все равно. С какой стати ему беспокоиться!

Кресси застыла в дверях в дальнем конце галереи. Она наблюдала за работой Джованни, тот держал в руке бутылку и тщательно определял количество масляной краски, прежде чем смешать ее с красителями на палитре. Деревянный ящик, похожий на дорожный медицинский сундук, в котором он хранил разные связующие вещества и масляные краски, стоял открытым на столе рядом с ним. Работая, он по обыкновению снял фрак, закатал рукава безупречно чистой рубашки. Сегодня на нем был серый жилет с атласной спиной и плечами, выгодно подчеркивавший очертания худощавого тела. И на этот раз Кресси поразило его совершенное телосложение, и на этот раз она убеждала себя в том, что ее реакция носит чисто эстетический характер.

1 ... 10 11 12 13 14 15 16 17 18 ... 58
Перейти на страницу:

Комментарии
Минимальная длина комментария - 20 знаков. Уважайте себя и других!
Комментариев еще нет. Хотите быть первым?