себя и покачала головой. На миг сердце Тристана сжалось от испуга, но он знал, что это часть ритуала.

– Я – Тристан Трувер, послушник-пальер, вверяю тебе свои тело, знания и умения, и меч, что имею, в услужение, Мэб Ронсенваль. Примешь ли ты мою службу?

Она снова оттолкнула меч. Так дама проверяла искренность намерений рыцаря и его умение держать себя в руках. Тристан набрал полную грудь воздуха и уверенно, громогласно, так, чтобы слышали все свидетели в долине – Ситцевый рыцарь, стрекозы и пчелы, – произнес:

– Я, Тристан Трувер, послушник Ордена пальеров, здесь, сейчас, вверяю тебе, Мэб Ронсенваль, свои тело, знания, умения и этот меч. Клянусь, что не будет другой женщины, которой я вручу свою верность. Если принимаешь мою службу, назови сейчас меня своим рыцарем.

И Ронсенваль взяла из его рук деревянный меч.

– Я принимаю твою службу, Тристан Трувер, – она слегка наклонилась, невесомо поцеловала меч, и вернула его Тристану. – Обещаю не использовать твои знания и оружие в дурном деле. Теперь ты мой рыцарь. Поднимись!

Тристан встал и быстро сунул меч за пояс. Только теперь он позволил своему дыханию сбиться. Ронсенваль протянула ему ладонь, и он взял ее обеими руками. Он поцеловал белые пальцы, но не отстранился, так и замерев губами над ее кожей. Тристан едва сдерживал чувства, подкатившие слезами к опущенным векам. Одна капля все же сорвалась и покатилась по их сплетенным рукам. «Ронсенваль», – тихо повторил он имя, за которым так долго охотился. И если бы Тристан поднял взгляд на нее, он бы увидел, что и глаза Ронсенваль блестят невысказанной радостью. Но солнце закатилось за холмы, слизав с травы их длинные тени, а они еще долго стояли так, словно старались прорасти ногами в поле и больше не уходить отсюда никогда.

Глава IV

Чего боятся феи

Дни пролетали так быстро, что даже природа расцвела и начала готовиться к лету. Тристана отпустили в отшельничество на неделю, но сэр Мерсигер сказал, что если ему требуется больше времени побыть в одиночестве, никто его не осудит. Тристан отвел себе десять счастливых весенних дней. Он бы взял больше, он бы остался в лесу до экзаменов, но он не без причины полагал, что затяни он с возвращением, на его поиски могут отправиться. Он построил себе шалаш неподалеку от Ворклого озера, и Ронсенваль каждый день приходила к нему с угощениями и беседами. Всякий раз она говорила, что сегодня обещала Джорне вернуться рано, и всякий раз он провожал ее после заката к холмам. Они говорили часами, внимательно слушая друг друга. Она рассказывала о быте и обычаях фей. Он – о жизни в Ордене. Оба этих мира для каждого из них были покрыты тайнами, старыми сказками, переписанными мифами. Тристан узнал, что феи живут небольшим поселением в старом замке Трините в Гормовых холмах, который чудесным образом был скрыт с карт. Он был удивлен тому, как магия незаметно, практично и ненавязчиво вплеталась в их жизнь, заменяя технические новшества, например автомобили, телефоны, граммофоны. Но пальеры немногим отличались от фей в этих вопросах: и те и другие были ретроградами во взглядах и в быту. Трините и Пальер-де-Клев походили друг на друга.

Тристан мог взять Ронсенваль за руку, она – поправить ему волосы. Им доводилось лежать на лугу, и Ронсенваль могла припасть щекой к его плечу. Когда она сделала так впервые, Тристан затаил дыхание, испугавшись, что она отстранится, если он пошевелится. Вчера они, взявшись за руки, бежали по долине, потому что Джорна обещала больше не отпускать внучку, если она еще хоть раз придет после заката. И, попрощавшись, Ронсенваль дернулась, едва не порвав рукав платья, зацепившегося за пуговицу на его манжете. Она пошутила, что их одежда тоже не хочет расставаться. А пока Тристан скрупулезно выпутывал латунь из цепкого кружева, Ронсенваль поцеловала его в щеку на прощание и убежала. А он потом гладил это место, чуть выше подбородка, перед тем как уснуть.

Так прошли три дня. Тристан помнил, что потратил на поиски и поход за Рошаном трое суток. Он с грустью осознавал, что большая часть времени, положенного ему на отшельничество, прошла. Однажды он проснулся с этой печальной мыслью и умылся водой из котелка. Ситцевый рыцарь вскарабкался на крышу его шалаша и грелся на солнце. За ночь он успевал отсыреть, как и все тканевые изделия в шалаше. Тристан снял китель и рубашку, набросив все это на ветки просушиться. Он уже было направился, куда планировал, но развернулся и робко попросил Ситцевого рыцаря пойти с ним. Тристан хотел искупаться в озере и, очевидно, поговорить. Однако же слова не шли. Его спутник тоже не торопился начинать разговор. Наконец, мокрый Тристан вышел на берег, резво натянул брюки и нательную майку, и присел на камень. Он долго сидел, созерцая свои босые ноги.

– Как мне сохранить это? – он нарушил молчание тихим вопросом. – Я вернусь, она ведь не пойдет со мной. Да и куда? И зачем? В смысле она ведь…

– Я понимаю, можете мне не объяснять, – недовольно сказал Ситцевый рыцарь, усаживаясь рядом. – Это очевидные вопросы, о которых вы в силу вашей неопытности не подумали заранее.

– Что мне делать? – простонал Тристан в руку и размазал капли по лицу.

– Поговорить с ней, – просто ответил рыцарь. – Порядочно было бы для начала узнать, насколько ваша Ронсенваль осведомлена об обычаях Ордена. В частности, о том, что все ваши отношения ограничатся только вашей рыцарской службой этой даме.

– И как она сможет меня призвать, если ей потребуется помощь? – он все пытался найти способ связи с ней, если после акколады его распределят вне Пальеры, если ему придется ехать на службу в Эскалот, например. Он был больше ученым, чем военным. Скорее всего, его отправят в университет в столице. Вряд ли он понадобится кому-то из опытных рыцарей на службе. Но Тристан допускал любой вариант распределения. Итог один – он покинет Пальер-де-Клев и Ронсенваль.

– Об этом вы тоже ей скажите, – настаивал Ситцевый рыцарь. – У фей немало способов человека из-под земли достать. Уж и для вас средство найдется. В конце концов, пусть в самом Трините нет ни почты, ни телеграфа, но в деревне при Пальере они есть. Она всегда сможет отправить вам весточку.

Тристан согласно кивнул. И все же ему было больно думать о разлуке, такой страшной и скорой.

Он поторопился на встречу с Ронсенваль. Но она не пришла к назначенному времени. Тристан прождал около часа на уговоренном месте, но фея не появилась.