— Я тебе сделаю сына, — прошептал он, — и он будет настоящим.

— Настоящим? — пробормотала Сара.

— Мой наследник, — уточнил молодой человек. — Тот, кому я передам свой опыт. Я его чувствую. Я его воспитаю по законам клана, отведу его туда, на болота.

— А я? — выдохнула Сара. — Меня ты не спросишь?

— Нет. Женщины не умеют воспитывать мальчиков, от них один вред. Вырастить мальчишку — это работа для мужчины. Но ты приедешь, если захочешь. Я буду счастлив, если ты поедешь с нами.

Сара была растеряна, не нашлась что возразить. Это было так… поразительно! Этот тип вообразил себе, что сможет воспитать ее малыша, а она даже не будет протестовать? Она не смогла его оттолкнуть, повернуться на бок, снова быстро одеться. Но кроме того, что ей не хватило физических сил, она поняла, как глупо начинать серьезный диспут о несуществующем ребенке… ребенке, который никогда и не будет существовать.

— Мне двадцать пять лет, — заявил Джейми глухим голосом, — это уже старость, принимая во внимание мой образ жизни. Мужчины нашего семейства надеются прожить лет тридцать пять, не больше. Вот почему мне надо торопиться, чтобы получить наследника. Если он родится до конца года, то у меня будет впереди десять лет, чтобы его вылепить, вырастить. Этого достаточно. В десять лет я знал столько же, сколько знаю сейчас. Ты хорошей породы, это сразу видно. Ты мне сработаешь красивого малыша. У тебя нет в роду ни алкоголиков, ни других больных. Вот поэтому я выбрал тебя. Мне нужна чистая женщина со свежей кровью. Ты возродишь наш клан.

Сару взволновал этот абсурдный монолог, из которого она уловила, что у Джейми есть слабое место. Она решила остаться, чтобы доставить удовольствие парню, почти своему ровеснику, который считал, что стоит на пороге смерти.

Это была странная ночь. До сих пор она отдавалась в пользование своим партнерам; Джейми пользовался ею сам, не спрашивая ни ее мнения, ни ее разрешения. В отличие от других мужчин он не ослабевал от секса. Он получал удовольствие со смакованием чудовища, которое уверено в своем праве. Он не стонал: «Нет, не делай так», он ничего не слышал. Все парни, к которым Сара прижималась, даже самые тупые, были облагорожены феминизмом последних двадцати лет. В кровати они находили в себе силы просить разрешения на некоторые вольности, не возражали при первом же отпоре… только не Джейми. «У меня впечатление, что я сплю с пережитком девятнадцатого века, — думала она в то время, как он ласкал ее тело. — Трапперы, наверное, занимались любовью таким же образом».

Это был какой-то анахронизм. Сара чувствовала себя белой путешественницей из приключенческих романов, изнасилованной дикарями. Неожиданно наслаждение захватило ее, и она упрекала себя за это, так как надеялась остаться хозяйкой положения до конца.

«Как глупо, — думала она, — как банально! Девочка из хорошей буржуазной семьи, которая связалась с неисправимым хулиганом».

Такая обыкновенная точка зрения на происходящее ее до того смутила, что Сара смылась на заре, не разбудив Джейми. Она чувствовала отвращение, а не гордилась тем, что совершила. «Это была не ты, — твердила она себе. — Такое на тебя не похоже».

Сара попыталась себя убедить: пообещай, поклянись! Она должна была выбросить из головы это короткое приключение, вернуться в свою обычную среду. После возвращения на факультет эпизод с Джейми принял размеры микроба, растворенного в пенициллине. Он стерся из ее памяти. Каждая девушка из буржуазных семей хотя бы раз в жизни переспит с автомехаником, пожарным или мойщиком окон, — это часть неприятностей юности, как угри на лице. Надо «сделать это», чтобы никогда больше об этом не думать. Глупо, вульгарно и так банально!

— Почему от таких типов всегда балдеют? — спросила она Дженнифер Подовски, свою соседку по комнате. — Чаще всего эти парни просто грязные идиоты, а мы их считаем сексуальными рабами.

— Скорее всего потому, что это запрограммировано в нашем мозгу с доисторических времен, — отвечала Дженни рассеянно. — Те, кто идет против природы, обязательно влюбятся в симпатичного мужика, интеллигентного, респектабельного, который принимает тебя как равную.

— Значит, я — обезьяна? — спросила Сара.

— Конечно, — подтвердила Дженни. — Мы все обезьяны в поисках красивой гориллы. Такова генетика, и ничего с ней не поделаешь. Продолжаем вести себя по схемам, написанным для неандертальцев. В тебе всегда жила обезьяна, которая ищет крутого мужика, способного сделать тебе красивых малышей и защитить их.

Сара вышла из комнаты напуганной. Намек на малышей оживил в памяти утверждение Джейми: «Ты от меня забеременеешь, и все противозачаточные таблетки мира ничего не смогут с этим поделать».

Какая гадость! Как он мог считать себя выше других?

Однако вечером она тщательно проверила все упаковки с таблетками, чтобы убедиться, что ничего не забыла. Ее охватил тупой страх. Абсурдный. Она так надеялась, что атмосфера факультета развеет воспоминания о том, что произошло в мотеле. Можно было бы сказать больше: вирус Джейми был в состоянии нейтрализовать любые антибиотики. Он размножился и уничтожил мир Сары.

В конце месяца стало абсолютно ясно: она забеременела в лучшем виде.

Сара закрыла тетрадь в картонной обложке. Она вся дрожала. Сколько времени заняло чтение? Два часа? Больше? Она не заметила, как погас огонь. Холод пробирал до костей, пальцы онемели. Болела голова. Синий дым от сигаретных бычков в пепельнице заполнил комнату и резал глаза. На рассвете температура часто падала почти до зимних отметок; не было редкостью в это время года, если трава покрывалась тонким слоем инея. Воздух согревался только после того, как вставало солнце. Молодая женщина подошла к окну, чтобы посмотреть на туман, покрывавший плотной скатертью голую землю. Было такое впечатление, что это снежный покров толщиной в полметра. Маленькие зверушки, пользуясь естественной защитой, украдкой пробирались, чтобы чем-нибудь поживиться в мусорных баках ранчо. Прислушавшись, Сара уловила шуршание енотов-полоскунов, рывшихся в мусорных мешках.

Она вышла на улицу. Дорога, ведущая к «зоо», была пуста. Что-то напоминающее настоящее движение можно было увидеть только летом, когда туристы проезжали через этот район. Часто машины останавливались перед ранчо. Целые семейства в бермудах топтались перед оградой. Они полагали, что имеют дело с одним из жалких торговцев, то тут, то там на границах между штатами выставляющих ржавые клетки с гремучими змеями, мелкими зверушками и прочими тварями на задворках автозаправочных станций и считающих, что избавляют туристов от скуки, грабя их. Сара видела отдыхающих, шатающихся перед оградой, они искали объявление: а что тут показывают? Какое экзотическое создание спрятано в лесу? Сара старалась не выходить из дома, пока туристам не надоест ждать. Надоедало обычно минуты через три.

Когда Тимми еще жил с ней, он принимал участие во встрече незнакомцев, подавая им знаки. Обожал устраивать спектакли. Не нужно было много времени, чтобы понять, как красив мальчик. Совершенство его черт приводило людей в замешательство и зажигало в глазах матерей семейств зависть. Сара не держала на них зла, когда читала их мысли о несовершенстве собственных произведений: почему этот малыш не принадлежит им? Нельзя ли его купить или взять напрокат? Сара чувствовала их ревность и иррациональное желание завладеть таким ребенком, что случается с каждой женщиной в присутствии красивого малыша. Тимми любил, когда ему оказывали внимание. У него было врожденное чувство обольстителя, позера. Женщины наперебой хвалили: «Какой у вас красивый мальчик!»