Эти ключи, встречающиеся на каждом шагу, являются спасением как для туземцев, так и для путешественников: их всегда холодная вода, прозрачная и светлая, как кристалл, отличается превосходнейшим вкусом и лучше всего утоляет мучительную жажду, томящую людей в этих местах. Но горе тому, кому вздумается напиться этой воды без соблюдения необходимых предосторожностей! Туземцы, преследуя намеченную жертву, нередко обгоняют злополучного путника и отравляют по пути все ключи листьями, кореньями и цветами ядовитых растений, свойства которых им хорошо известны, и которые, сами по себе помимо злого умысла, представляют постоянную грозную опасность для неопытного путешественника, встречаясь положительно на каждом шагу в дебрях австралийского буша. Едва только неосторожный отведает этой прекрасной на вкус, студеной воды, как им овладевает мучительная, неутолимая жажда; он пьет все больше и больше и с каждым глотком вливает в себя смертельную отраву; вскоре его охватывает дрожь, затем наступают бессознательное состояние и бред; в бреду ему кажется, что над ним склоняется чудовище, безобразно размалеванное, подползает к нему, глядит сквозь листву кустов и вдруг вытягивается в рост человека. Умирающий думает, что это плод его больного воображения, отвратительный кошмар; он хочет кричать, звать на помощь, но чудовище накидывается на несчастного беззащитного путника и душит его или, схватив одной рукой за волосы, перерезает ему ножом горло и затем завладевает его скальпом.

Кроме того, часто, даже очень часто, случается, что эти ключи отравляют случайно попавшие в него листья и цветы ядовитых растений, и тогда несчастный, отведавший этой отравленной воды, умирает сам в жесточайших мучениях. Существует только одно средство безнаказанно пользоваться этой чудесной ключевой водой: предварительно основательно очистить самый приемник, то есть воронку, вмещающую эту воду. Для этого прежде всего вычерпывают всю воду, что занимает немного времени, так как эта воронка в большинстве случаев невелика и неглубока. Затем тщательно вычищают все листья, корни и всякую зелень, встречающуюся по краям или на дне воронки, после чего вода мало-помалу начинает снова наполнять снизу воронку; тогда этой водой и эвкалиптовыми листьями основательно вычищают воронку и снова вычерпывают воду, проделывая эту операцию вторично для большей безопасности; после вторичного обмывания и протирания эвкалиптовыми листьями можно уже безнаказанно пить воду из ключа.

Ввиду такого громадного числа разных опасностей, подстерегающих здесь чужестранца на каждом шагу и происходящих главным образом от недоброжелательства и враждебности туземцев, есть только один способ жить среди дебрей австралийского буша если не в полной безопасности, то хотя бы относительно безопасно — это постоянно иметь при себе одну или двух хорошо выдрессированных собак, приученных никогда не отходить ни на шаг от своего хозяина, чтобы их не убили невидимые враги, а также одного или двух преданных туземцев. Собаки всегда извещают своим глухим рычанием о присутствии поблизости нежелательных людей, а туземцы одни только способны предугадать и предотвратить коварные замыслы своих соплеменников. Но чтобы обеспечить себе преданность австралийца, недостаточно подкупить его дарами, держать его у себя на постоянном жалованье или прельщать его постоянно обещаниями новых щедрот: австралиец всегда нарушает по отношению к европейцу и данное обещание, и всякое обязательство; при случае он, не задумываясь, бросит вас среди пустыни, предварительно ограбив, и даже поможет вашим врагам зарезать вас, если представится случай. Такой образ действия не считается постыдным и предательским по отношению к чужестранцу. Нет, единственный способ привязать к себе австралийца так, чтобы он был предан вам до самой смерти, — это произвести с ним обмен крови, то есть вступить с ним в кровный союз, или, что то же, «побрататься».

Это исконный австралийский обычай, существующий здесь с незапамятных времен, спас жизнь большинству скваттеров, которые одними из первых рискнули переселиться в Австралию.

Обычай этот состоит в следующем: когда европеец и какой-нибудь туземец придут к соглашению «побрататься» между собой и произвести «обмен крови», то туземец уводит своего приятеля к своим единоплеменникам, в свою родную деревню, и церемония происходит между европейцем и отцом туземца, согласившегося побрататься с ним. Оба они, вооружившись шипом акации, делают себе довольно глубокий укол на руке повыше локтя и затем переплетают между собой эти руки так, чтобы оба укола пришлись непосредственно один на другом и чтобы кровь из раны одного смешивалась с кровью другого; затем каждый из двух прикладывает свой рот к ране другого и высасывает из нее несколько капель крови, которую и проглатывает. После этого европеец становится членом семьи туземца, отец его побратима становится его отцом, мать — его матерью, их дети его братьями и сестрами, словом, он в полном значении этого слова становится приемным сыном этой семьи и не только этой семьи, но и всего племени.

И не было случая, чтобы австралиец когда-нибудь погрешил против этого обета или изменил своему приемному брату в минуту опасности. Такой союз считается священным у всех австралийских племен.

Этот обряд был некогда совершен и над отцом Виллиго и канадцем, и теперь этот кровавый союз Дика с Виллиго являлся главной силой и главным оплотом наших путешественников против осаждающих их дундарупов; теперь они могли быть вполне уверены в преданности им нагарнукского вождя и его двух воинов, не опасаясь возможной измены с их стороны. От них теперь только и можно было ожидать спасения, так как они одни знали все военные хитрости и предательские штуки, на которые способны были туземцы. Кроме того, и вышеупомянутый обычай, равносильный закону среди австралийских племен, — не нападать, то есть не вступать в бой даже с самым незначительным по численности отрядом, если это нападение требовало многих жертв, также играл немалую роль в том, что наши путники до сего времени еще не расстались с жизнью.

После долгого и бурного совещания, очевидно, мнение старейших дундарупов восторжествовало, и решено было только оцеплять противников, чтобы помешать им уйти, а нападение отложить до наступления следующей ночи, когда окружающий мрак не позволит европейцам видеть, куда стрелять.

Круг осаждающих плотным кольцом окружал маленький отряд со всех сторон; куда ни глянь — мелькали черные курчавые головы дундарупов, и казалось совершенно невозможным, несмотря на всю опытность и хитрость Виллиго, чтобы ему удалось вызволить своих друзей из ловушки, в которой они очутились.

Оливье, осмелившиеся высказать вслух эту мысль, получил от Дика следующий ответ:

— Я глубоко убежден, что Виллиго как-нибудь вызволит нас, но как, этого сказать не могу; в настоящее время нам остается только положиться на него и ждать!

Таким образом, даже канадец — знаменитый Тидана, пробивающий головы, которого боялись дундарупы и все другие племена туземцев, равно как и лесные бродяги, и тот не знал, каким образом прорвать эту цепь туземцев, окружающих их со всех сторон.

— Меня смущает только одно, — заметил Дик по некотором размышлении. — Для меня совершенно ясно, что эти черномазые черти направлены на нас лесовиками с целью взять нас живьем. Между тем с сегодняшнего утра дундарупы ищут случая истребить нас!..