– Он ведь на вас работал! Он сам мне говорил!

– А что еще он тебе говорил?

– Ну… – девушка присела на краешек табуретки, – говорил, что у вас дочку украли и вы заплатить обещали хорошо… Он ведь из-за меня ввязался, он всегда за мной смотрел, а сейчас решил, что мне поступать надо, репетиторы и так… А денег нет, а Сергей сказал, что заработает, он хотел, чтобы я в университете училась… – Татьяна заревела с новой силой, и Егор не представлял, как можно остановить этот непрекращающийся поток слез.

– Он не говорил, куда ехать собирается?

Татьяна замотала головой.

– Он оставлял какие-нибудь записи? Бумаги? Диски? – Егор перечислял наугад, во всех детективах, которые так любила Томочка до того, как ударилась в религию, человек перед исчезновением оставлял записку.

– Он… Да… Для вас… Сказал, чтобы отдала…

– Ну так отдавай! – рявкнул Альдов. Девочка послушно притащила запечатанный конверт, внутри которого лежала простая черно-белая листовка, приглашающая на «встречу с пророком и целителем, любимым учеником Великого Мо» Андреем Любятским.

За сутки служба безопасности «Агидели», словно стремясь реабилитироваться за прошлый провал, нарыла целую кучу информации об этом новоявленном пророке. Любятский был мошенником, причем мошенником невысокого полета, один из многих… Фотографии, правда, нет, а без снимка не понять, имеет ли Любятский отношение к пропаже Юли. Но Егор выяснит, не сегодня, так завтра. В кармане заверещал мобильник.

– Да? – получилось не очень-то вежливо.

– Егор Мстиславович? Это Таня… Вы сказали позвонить, если… – она снова волновалась и глотала слова. Альдов действительно оставлял ей свой номер телефона, просто на всякий случай, и деньги оставил, он чувствовал себя виноватым перед этой девчонкой.

– Вы меня слышите, Егор Мстиславович? Они звонили! Сказали, чтобы я не искала Сергея и чтобы передала вам… Вам… – Таня запнулась, и Альдов внезапно понял, что она плачет, размазывает ладошкой слезы по лицу и изо всех сил старается не хлюпать носом, чтобы он, не дай бог, не догадался. Татьяна судорожно икнула, видимо, плакала она уже давно. – Сказали, чтобы вы… что вы не выполнили договоренность… Что фирму отобрали, а это нечестно, и… если вы не отдадите фирму назад, будет плохо… вашей дочери будет плохо… а я… Сергея убью-ю-ют… – девушка заревела во весь голос.

– Он жив? Ты разговаривала с ним?

– Да! Он… Он сказал, чтобы… Чтобы вы не лезли… И фирму отдали…

– Твою ж мать!

В кабинет заглянула испуганная секретарша, Альдов махнул рукой, показывая, что все в порядке, и секретарша послушно испарилась.

– Они сказали, – залопотала Таня, – что отпустят Сергея, если я квартиру на них перепишу. Мы сегодня встречаемся и…

– Не смей! – От его вопля чашка с остатками кофе испуганно звякнула, но секретарша на сей раз не примчалась.

– Но Сергей…

– Когда и где вы встречаетесь?

– Сегодня. Через полчаса. Они сказали, что сами приедут.

– Сиди дома и никому не открывай! – скомандовал Альдов. – Я сейчас буду.

Он бы успел, если бы не проклятая пробка, в которой Альдов проторчал почти два часа. Один придурок столкнулся с другим придурком, а остальные вынуждены терять время. Егор же терял больше чем время. Он звонил Татьяне – та не брала трубку, звонил в милицию с требованием послать патруль по адресу, его самого послали по адресу, звонил в службу безопасности, но уже понимал, что и они не успеют.

Наконец машина вырвалась на свободу. На четвертый этаж Альдов взбежал. Дверь, как и в прошлый раз, была закрыта, и точно так же звонок разливался в пустоту, но Егор продолжал трезвонить, пока не распахнулась соседняя дверь.

– Вам чего? – Маленькая, но бойкая, как бойцовский петух, старушка разглядывала его с откровенной неприязнью.

– Таню.

– А вы хто? – Бабулька нахмурилась и поплотнее запахнула полы цветастого халата: красные маки на черно-зеленом фоне.

– Я – друг Сергея.

– Друг, значит? Ну, ну… Я гляжу, много у Сергея друзей-то развелось. И сегодня поднимаюся с сумками, между прочим, а они вниз…

– Кто?

– Так я и говорю, мужики. Двое. Один толстый, что твой кабан, другой худющий да в щетине. И Танька с ними… хорошая ж девушка была, а тут… покраснела да и говорит: «Тетя Зоя, это Сергей за мной прислал. Тут к нему друг еще приедет, так вы передайте…» Это ты, что ли, будешь?

– Я, я, – закивал Альдов. – Что передать-то?

– А ничего! – с ехидцей ответила бабуля. – Не успела она, тот кабанище вниз побег, и Танька за ним.

Вот и все. Опоздал. Егор вышел на улицу. Темнеет. Зима, потому и темнеет рано, он обещал Юльке экскурсию в Париж и еще в Диснейленд, а теперь вот сидит на лавке у чужого подъезда и думает о том, куда бы уехать, чтобы боль не догнала.

Васютка и сам не понимал, какими такими потаенными тропами Сергеич от жалоб на коммунальные службы, которые отказывались чинить крышу Сергеичева дома и вообще работали из рук вон плохо, перешел на сектантов. Сергеич вещал, отравляя воздух кабинета своей любимой «Примой», а Игорю оставалось внимать, изредка вставляя одну-две фразы для поддержания разговора.

– Вот так и живем теперь, – вздохнул Сергеич. – Будем проводить оперативно-разыскные мероприятия… уже проводим. А вообще, думаю, глухой номер, не найдем мы девчонку.

– А место, где они встречались? – Васютка старательно выцарапывал из памяти подробности давешней беседы, к сожалению, времени прошло много и подробности в памяти не задержались.

– Квартира? Так, естественно, первым делом. Глухой номер. Зарегистрирована некая Саверина Анастасия Филипповна, но от этой Савериной ни слуху ни духу. Соседи говорят, будто уже пару месяцев, как исчезла.

– А заявление?

– Некому заявлять. Муж с дочкой погибли в авиакатастрофе, родителей нет, других родственников, похоже, тоже.

– Почему?

– По кочану! – рассердился Сергеич. – Ты, Игорек, еще зеленый, что тот помидор на грядке. Квартира есть? Есть. А это по нынешнему времени деньги не маленькие, на такое богатство враз вся родня слетается. А прежде чем на квартиру претендовать, нужно, чтобы человека умершим признали, для этого сначала заявление подают, потом документы в суд собирают. На Саверину никто заявления не подавал, никому эта квартира не нужна, значит, родственников нету. Логика понятна?

– Понятна, – согласился Васютка. Ему дико хотелось отделаться от Сергеича с его проблемами и забуриться куда-нибудь в столовую, а после купить бутылочку пивка и, завалившись на диван, смотреть футбол.

– Да ни хрена тебе не понятно. Ты, Игорек, хороший парень, только шустрый больно, сначала делаешь, а потом уже думаешь, а надо наоборот. Вот ты подумай, куда эта Саверина подеваться могла.