— Да я ее никогда не видел, только на фотографии.

— У тебя есть фотография?

— Какой-то старый журнал в углу валяется, там вроде есть изображение курицы.

— Дашь посмотреть?! — возбудился Джек.

— Да я его тебе подарю, если не потерялся. Мне он ни к чему.

— Здорово! — воскликнул Джек и хлопнул Ферлина по спине. — Но вот ты ел мясо, оно какое?

— Ну, у курицы бывает белое мясо и темное. Белое — это грудка, а темное — ножки.

— Грудка, — завороженно произнес Джек. — И что, два вида мяса на одной курице или есть курицы с белым мясом и отдельно курицы с черным?

— А вот этого я не знаю, — признался Ферлин. — Знаю только, что она птица, как и утка…

— Утка? Что такое утка?

— Ну, утка — это такая тоже вроде курица, только плавает по воде. Курица — сухопутная, а утка — водяная.

— И ты ел утку?

— Нет, не довелось, но я знал одного парня из нашей роты, который этими утками объедался. У его отца на ферме их были десятки.

Джек вздохнул и ненадолго замолчал.

— Подумать только, Ферлин, какие бывают развитые страны и всякие прочие земли. Люди там питаются курицами и утками. А чем питаемся мы?

— Козьим сыром. Отличный сыр, между прочим, передай матери мои благодарности.

— Да сыр-то хороший и молоко неядовитое, хотя козу кормим ельневыми водорослями, а это чистый анификсин. Так, кажется, он называется?

— Да, раньше его в химических боеприпасах использовали. Они наносили страшные повреждения.

— Вот-вот, поэтому весь козий помет я сметаю в специальное ведро и уношу на глиняный склон, чтобы закопать.

— Захоронение токсичных отходов…

— Что?

— Я говорю, по-научному это называется захоронение токсичных отходов.

— Да. А у птиц небось дерьмо закапывать не нужно. Мне Петер-толстяк рассказывал, что в южном полушарии водятся птицы-альбатросы. Огромные такие птицы, они летают над болотами и ловят игуан. Куры, кстати, ловят игуан?

— Не знаю, приятель. Вот найду журнал и отдам тебе, может, там вместе с фотографией что-то и написано. А теперь давай спать.

— Давай, — согласился Джек и снова привалился к дереву, однако сразу уснуть не мог, продолжая раздумывать над феноменом птицы курицы.

Ферлин оказался прав, утром, несмотря на отсутствие сапог и сухой травы для утепления, ноги у Джека почти не замерзли. Размотав портянки, он лишь слегка растер их и полностью восстановил кровообращение.

Ферлин молча подал ему флягу для утреннего глотка воды, а потом кусок сыра.

— А в этот раз я выспался намного лучше, — сказал Джек, потягиваясь и пережевывая сыр.

— В этот раз мы и спали побольше. Видишь — солнце уже взошло, но из-за холмов еще не показалось.

— Ну и куда мы теперь двинем? По домам? — спросил Джек, натягивая отсыревшие сапоги.

— Что значит по домам? Мать спросит, где твои трофеи, а ты что скажешь?

— Ну ты же потом что-то принесешь мне?

— Джек, если мясо принесу я, это будет не то. Поэтому мы сейчас поднимемся и, не спускаясь на пустошь, прямо по холмам двинем до Черного затона.

— На Черном затоне ничего не ловится, там слишком глубоко.

В ответ Ферлин лишь улыбнулся.

— Следуй за мной, боец, и сам все увидишь.

Через четверть часа они подошли к череде Невельских холмов и начали подъем по тому же маршруту, по которому накануне спускались.

Теперь у Джека была возможность лучше оценить красоты заросших лесом дюн и контрастировавшей с ними здешней пустоши, а когда они вышли на самый верх, то с вершин стала видна пустошь, на которой они жили. Ее вид наводил тоску.

Ни лесов, ни белого песка дюн, даже склоны холмов, обращенные к Хуторской пустоши, выглядели пустыми и безжизненными, в то время как с другой стороны на пологом склоне колыхались травы и шелестели листьями небольшие деревья и густой кустарник.

Примерно час компаньонам понадобился на то, чтобы дойти до нужного места на холмах и спуститься к Черной заводи, которой гнушались все ловцы сапиг, ведь для успешного лова требовалась прозрачная вода и небольшая глубина. Тогда ловец медленно двигался по дну, высматривая добычу, а когда замечал притаившуюся на дне сапигу, опускал в воду приготовленный деревянный прутик с деревянным же крючком, на который крепко насаживали подгнивший плод коричневой водоросли, называемой «речная пальма».

Запах привлекал сапигу, она начинала медленно приближаться к наживке, и ловцу требовалась большая выдержка, поскольку в этот момент он должен был оставаться неподвижным.

Если наживка вызывала у сапиги доверие, она начинала ее заглатывать, проталкивая в пищевод вместе с деревянным крючком и прутиком. Как только ловец считал, что его снасть заглочена сапигой достаточно глубоко, он подсекал добычу и перехватывал ее рукой.

Поскольку на Черной заводи глубина была большая, а вода мутная, ловить здесь сапиг никто не пытался, а если кто и пытался, быстро разочаровался в этом.

Но это не касалось Ферлина, который решительно вышагивал вдоль кромки воды, не боясь распугать сапиг, которые, по мнению Джека, могли находиться возле берега.

— Послушай, Ферлин, если ты будешь так топать, все сапиги разбегутся, тебе не кажется?

— Наша сапига уже никуда не убежит.

— Почему?

— Потому что она уже поймана.

Сказав это, Ферлин шагнул с берега, сунул руку в воду и вытащил закрытую плетеную корзину, в которой, без сомнения, находилась какая-то добыча.

Подержав корзину, пока не стечет вода, Ферлин поставил ее на берег и, сделав приглашающий жест, сказал:

— Смотри, приятель, эту добычу ты отнесешь матери.

Джек снял с плеча мешок и, присев рядом с корзиной, открыл крышку, которая была заперта на самодельную защелку. Потом заглянул внутрь и ахнул! Там извивалась здоровенная сапига, весом, наверное, килограммов в семь.

— Но как, Ферлин? — воскликнул Джек, вскакивая. — Как ты заставил ее идти в самоловку? Сапиги не идут в корзины, это все знают!

Ферлин самодовольно улыбнулся.

— Да, хотя она всего лишь большой плоский червь, у нее хватает ума не лезть в самоловку, но существуют другие способы заманить ее.

— Какие?

— Бери и неси корзину домой, может, и сумеешь разгадать загадку. Только тросик мне потом верни.

— Какой тросик?

— Когда будешь разделывать сапигу, поймешь, какой. Пойдем, пора нам уже и к дому прибиваться.