Первым к царю вызвали старшего брата. В светлицу вошли вместе с Иваном Татищевым — так велел царь.

— Молодец, новгородец, — похвалил царь старшего Апраксина, — не спишь, летось шведу покою не давал, подмогу Шереметеву учинил. В сем лете також будешь в Ингрии с полками. — Петр подвел Апраксина к карте: — Отсюда твои полки отвлечь шведа должны. Сызнова вместе с Шереметевым покою неприятелю не давать, а при случае и побить знатно. — Петр поманил Татищева и продолжал водить пальцем по карте. — Другое дело великое на Новгородский приказ возлагаю. Ты, Иван, нынче же, без мешкоты, поезжай к Ладоге на речку Сясь, пройди от верховья до устья. Сыщи, где поудобней место для верфи корабельной. Тут же с воеводой имайте людишек, плотников да кузнецов по уездам, лес вали, руби верфь. По весне заложим полдюжины кораблей. Указ о том получите днями…

Федор Апраксин, пока суть да дело, наведался в Приказ воинских морских дел. Как раз застал там своего начальника и старшего товарища. Генерал-ад-. мирал Головин запросто обнял тезку.

— Замотался я, Федор Матвеевич, — с одышкой, с трудом переводя дыхание, пожаловался начальник Приказов Морского флота, Посольского, Ямского, Монетного двора, Оружейной, Золотой и Серебряной палат, — не знаешь, куда с утра голову приложить. Государю во всех делах помочь надобно, а ты сам знаешь, ворюги всюду водятся, норовят урвать у державы.

Выслушав Апраксина, вздохнул, проговорил с сожалением:

— А я-то с той поры, как на «Крепости» побывал, в море и не хаживал. А нет-нет да и похочется на волнах ветра свежего прихлебнуть. — Генерал-адмирал понизил голос: — В нынешнюю кампанию отправлюсь с государем в Архангельский, там на корабликах море-то попытаю.

— В моих прошлых вотчинах побываешь, Федор Лексеич, кланяйся там архиерею, в дружбе с ним я состоял.

— Непременно. Я чуть не позабыл. Поедем-ка нынче в Сухареву башню! Проведаем диковинку знатную государеву — школу Навигацкую. Тебе тоже надобно видеть, где нынче куют российских кумандиров флотских да штюрманов…

Вечером опять сошлись три брата Апраксиных. Старшие братья помалкивали, слушали Андрея. Больше года не были они в родных местах, все их интересовало.

— Нынче третье Рождество по-иному отмечаем, знатно, весельем прилюдным, с гульбой. По случаю виктории Шереметевой опять же празднество.

— Знамо, — перебил, насмешливо улыбаясь, Петр, — под Нарвой-то он задницу шведам показал без боя, а теперь оправдался. Данилыч к нему поскакал, государь пожаловал Шереметева фельдмаршалом и Андреем Первозванным.

— То след, — добродушно порадовался за приятеля Федор, — Борис Петрович основательный воевода, без поспешности, но своего не упустит. А пошто, Андрейка, на площади Красной скоморохи на помостах кривляются?

— Государь велел киянтер сподобить для увеселения народу, по иноземному обычаю. На Москве с каждым годом иноземцев прибавляется, осмелели, наглеть починают.

Разговор невольно свернул в сторону.

— Государь-то к ним благоволит, — заметил Федор.

Андрей криво улыбнулся:

— Доверчив он, будто дитя малое. Сам-то все в отъезде, а его зазноба на Кукуе шашни бесстыдно водит. Пол-Москвы об этом толкует, а Петру Алексеичу невдомек…

Разговор Петра с адмиралтейцем получился обстоятельным. Начали с кораблей. Первым делом Петр спросил о «Предистинации».

— Малость застопорилось, Петр Лексеич. — Апраксин видел, что царь нахмурился. — Плотников, искусных в отделке, нынче в Воронеже нет, которые были, померли от болезней, иные хворают. Не каждому на твоем корабле работу доверить мочно. Федосейка два месяца хворал, а без него ни один гвоздик на корабле не забьют.

— Сие правда твоя. Что на «Старом Орле»?

Петр допытывался о каждом корабле дотошно, как о своем детище, интересовался делами в Азове, Таганроге.

— С матросами и особо с офицерами на кораблях в Азовском флоте худо, государь. Нынче корабли в море отправить немочно, экипажа нет.

— Ведаю про то, — нервно оборвал Петр. — Отбери преображенцев сотню-другую, из бывалых, которые в Москве, обучай в Воронеже. А по весне заберу у тебя Крюйса, Памбурга.

— Ей-ей, государь, в море-то кто поведет корабли?

— Пришлю тебе офицеров, сам поведешь, мню, нынче султан в море утвердится. А мне эти люди потребны. Сам ведь баил про Нюхчу? То-то, в кампанию туда двинемся.

— Великое дело замыслил, государь.

— Слава Богу, уразумел.

Петр вдруг замолчал, подошел к замерзшему окошку. Вслух делился мыслями с Апраксиным:

— Ныне шведы в Польшу ушли. В Европе со смертью короля гишпанского сеча великая разгорается, война общей сделалась. Дай Боже, чтоб протянулась. Нам хуже не будет. — Царь обернулся с довольной ухмылкой, продолжал: — На Воронеже спустишь на воду те кораблики, что я указал. Еще поимей в виду, адмиралтеец, вскоре на Севере о море почнешь заботиться. Чаю, тебе братец похвалился?

— Есть малость, Петр Лексеич, мы друг дружке доверяем.

— Так ты не откладывай, точи блоки, юнферсы, канаты для такелажа плети. Указ тебе будет. Морскую силу станем ладить и для Балтики.

Разъезжались Апраксины в разные стороны: Петр на север, Федор на юг. Следом в Новгород пошел царский указ:

«1702 года января в 22 день. В. Г. указал по своему В. Г. именному указу во оборону и на отпор против свейских войск на Ладожское озеро сделать военных 6 кораблей по 18 пушек на корабль из новгородского приказу, которым быть в полку ближнего окольничего и воеводы Петра Матвеевича Апраксина со товарищи и делать те корабли на реке Сяси, которая впала в Ладожское озеро от Ладоги в 30 верстах, у дела тех кораблей быть из Великого Новгорода Ивану Юрьеву сыну Татищеву».

Пытливым взором присматривался Петр I к заварившейся бойне в Европе за испанское наследство. Одну из противоборствующих сторон он воочию наблюдал и в «низах», и в «верхах» во время своего путешествия по Европе в конце прошлого века.

Голландия и Англия запечатлелись в его памяти как две державы, могущество которых покоилось на морской силе. По сути, эта столетиями взращенная громада на море — флот — приносила обильные доходы от торговли с заморскими странами, расширяла границы метрополий новыми землями в океанах и морях.

Успел побывать Петр I и у «сухопутного» союзника Англии и Голландии, в империи Габсбургов. Не успел разглядеть ее изнутри, но зато потешные царя, Скляев и другие, досконально штудировали корабельное строение в имперской вотчине, на верфях и в арсеналах Венеции.

О стороне противостоящей, Франции и Испании, Петр I знал понаслышке, но неоспоримо ведал, что эти державы также являли собой примерно равную соперникам морскую мощь своих флотов.

Поводом для схватки двух коалиций стал спор об испанском престолонаследии после кончины в конце 1700 года бездетного короля Карла II Габсбурга.