— Я…

— Но они тебя не признали. Значит… я ошибся, прости.

Он на глазах делается старым-старым. Дряхлым. Едва живым.

— Не переживай так. — Мне становится неловко. Вот же — человек мне барабан подарил, а я ему неприятности устраиваю.

— Дикая энергия, — он меня не слушает, — единственное топливо для людей. Единственное настоящее топливо. Жучки эти, дилеры, ею не торгуют.

Я смущенно верчу в руках свой барабан. Изображение волка кувыркается.

— Несчастные синтетики живут на подачках, — тихо говорит Римус. — Они не в состоянии сами себя подзарядить. Но дикое сердце рождает дикую энергию. Я надеялся, твое тоже.

— Я синтетик, — говорю горько. — Счастье еще, что они, эти дикие, вовремя узнали твой барабан.

— Это не мой барабан, — говорит он рассеянно. — Ты синтетик… Как это грустно.

— Но почему?

Он тяжело качает головой:

— Не спрашивай… Если ты синтетик, лучше не морочь себе голову. Иди… скоро энергетический час…

Я поднимаюсь с тамтама, на котором сидела все это время, и бреду к выходу. Не оглядываясь. Не прощаясь. Берусь за ручку двери…

— Погоди!

Слово звучит, как удар барабана. Я оборачиваюсь.

— Послушай, — говорит Римус. — А может, это они ошиблись? Они, а не я? К ним так долго не поднимались новые дикие, что они забыли, как выглядят новички!

— Второй раз я к ним не пойду.

Римус трет ладони.

— Послушай… Есть только один способ проверить, ты дикая или синтетик. И не надо к ним идти, надо только… — У него странно блестят глаза.

Он ждет от меня этого вопроса, ну что же, я его задам.

— Какой способ?

Он рассказывает.

— Нет, — говорю я быстро. — Я знаю, как от этого подыхают. Видела. На себе пробовать не хочу.

Римус опускает плечи.

— Тогда прощай, — говорит тускло. — Всего хорошего.

До энергочаса остается не так много времени. Мне бы шагать побыстрее, но все труды и беды этого дня наваливаются на плечи, и я едва ногами перебираю. Так и опоздать недолго.

Я вспоминаю Еву. Как ей было плохо, бедняге, в конце каждых суток, накануне энергочаса. Она говорила: «Я тебе завидую…» Чему завидовать? Вот, плетусь теперь, как она…

Трясу головой, заставляю себя отбросить дурацкие мысли. Все хорошо. Сейчас приду домой, подключусь, и станет легче. Совсем хорошо. Завтра отправлюсь на работу, встану на платформу 1001/005 и буду стараться изо всех сил. И меня переведут на 1001/006. Глядишь, через полгодика вернусь опять в центр экрана. Главное — забыть все это. Не лазать по брошенным башням. Не думать о Еве. Не…

Справа, из подворотни, на меня внимательно глядят. Я резко поворачиваю голову. Успеваю увидеть спину — человек уходит в темноту. Сзади на плаще у него нашит отражатель — какой-то знак… Кажется, круг…

Не раздумывая, кидаюсь за ним в подворотню. Откуда и силы взялись. Мне в голову не приходит, что там, в темноте, он легко может меня одолеть… Но подворотня пуста. Незнакомец будто в люк провалился.

Возвращаюсь на улицу. Людей все меньше: все спешат по домам, торопятся к началу энергетического часа. Я прибавляю шаг. Почти бегом влетаю к себе в подъезд, ногой открываю дверь блока. Надеваю манжету: тонкие иголочки впиваются в тело. Совмещаю разъемы…

На городской башне бьют часы. Двенадцать раз. Зажмурив глаза, чувствую, как манжета сжимает руку. Как по каждой иголочке внутрь меня устремляется тепло, спокойствие, радость…

Медленно снимаю манжету.

На руке поверх локтя остался красноватый отпечаток — он исчезнет через пару часов. Если постараться, можно разглядеть в узоре точек буквы. А буквы складываются в слово.

«С.И.Н.Т.» написано у меня на руке.

Несколько дней я изо всех сил стараюсь превратиться в скромного, примерного синтетика.

Я хожу на работу. Я отдыхаю. После энергочаса выхожу на улицу, пью энерджи-дринк и веселюсь вместе со всеми. За хорошую работу меня передвигают на платформу 1001/007 — на два крохотных шага ближе к центру экрана.

А когда засыпаю — под утро, — снятся кошмары. Меня выбрасывают со сто второго этажа, я падаю, пытаюсь взлететь — и никак не могу. Встречный воздушный поток ломает мне руки, крылья…

Я просыпаюсь от боли. Пальцы сведены судорогой.

Долго лежу без сна. Небо светлеет. Я вспоминаю слова Римуса: «Снаружи это просто ночной клуб, для отвода глаз. По закону, клубы открыты с нуля часов пяти минут, но все самое главное происходит раньше… Они не ждут энергочаса. Они не подключаются к разъемам. Они добывают энергию сами. Это называется диким ритуалом. Если ты такая же, как они, сила ритуала достанется тебе тоже».

А если нет?!

Хочу ли я быть, как покрытый шрамами Алекс? Как его старший товарищ, хладнокровно велевший меня убить?

Хочу ли я быть синтетиком?

За окном просыпается город. Стучит сапогами утренний патруль. Шуршит метелка дворника, поскрипывают педали.

Ну, допустим, приду я в этот клуб до полуночи. Увижу энергетический ритуал… допустим, это красиво и стильно. Но ни капли энергии мне не достанется, потому что я синтетик и синтетиком умру! Очень скоро умру, между прочим. Пропущу подключение… не получу своего пакета… до следующего энергочаса могу и не дотянуть. Не хватит сил!

Я валяюсь в постели до полудня. Потом с трудом встаю. С трудом обедаю. Заставляю себя размяться. Вот и день прошел — пора на работу…

В толпе перед проходной я встречаю белобрысого Николу. Он страшно радуется. Чуть ли не кидается целоваться.

— Где ты пропала?! Я тебя ищу, ищу… Всех пикселей о тебе расспрашиваю…

— Оштрафовали меня.

— Да я знаю… Слушай, пойдем погуляем сегодня после работы? Или лучше — после энергочаса? Как ты на это смотришь?

Он берет меня за руку. Улыбается. Смотрит в глаза. Он влюблен, и давно; с того первого момента, как я гаркнула на него с платформы: «Заблудился?!»

— Никола, — говорю я ни с того ни с сего. — А что бы ты ради меня сделал?

Он теряется лишь на секунду.

— На руках могу пройти от проходной до угла.

— Нет, это не то. Скажи… если бы я попросила. Ты отдал бы мне… свой энергопакет?

Эффект поразительный: его будто ударили по лицу. Он краснеет. Потом бледнеет. Выпускает мою руку.

— У меня нет запаски, — говорит деревянным голосом.

— А если бы была?

Он делает шаг назад. Отводит глаза.

— «Если бы» не бывает. Запаска или есть, или ее нет. У меня нет.