– Как бы ее заткнуть…

Выждав немного, горгулья крикнула тем же резким, неприятным голосом:

– Едут!

Виллейн зашевелился, привстал, еще не раскрывая глаз.

– Кто?.. Где?.. Куда?

Горгулья, не отвечая, сделала полукруг, двумя мощными взмахами крыльев вскинула себя высоко в небо, а там опустилась на край башни Теонарда и замерла, словно резное украшение из камня.

Виллейн наконец разлепил глаза, все еще сонные, повертел головой. Вдали разрастается облачко пыли, он насторожился, всмотрелся внимательнее.

Цитадель с самого начала расположили в удачном месте: лес далеко, болота тоже, во все стороны ровное, как столешница, плато. Даже не располагая острейшим зрением ворга или горгульи, он замечал всякого рода зверьков, но сейчас в их сторону быстро двигаются совсем не зверьки, еще как не зверьки, а довольно опасные звери.

– Люди, – проговорил он и ощутил, как его тщедушное тело начало наливаться угрюмой злобой и становиться по тяжести почти равным человеческому, – на конях!

Гнур наконец поднялся, встревоженный словами Виллейна, встал рядом и тоже начал всматриваться, рядом с мелкиндом еще ниже ростом, хотя и намного массивнее, шире, но такой же злой и настороженный, как Виллейн.

– Целый отряд, – сказал Виллейн полувопросительно.

– Не меньше сотни, – буркнул Гнур. – Ты людей вроде бы не любишь?

Виллейн ответил уклончиво:

– Я вырос среди них. Видел всяких. Для меня это не масса людей, а разные человеки.

– А-а-а, – сказал Гнур, не сразу поняв, – ну да, я тоже по-разному. Среди них есть с характером нашей милой ихтионки, а есть и с твоим…

– Ну спасибо, – отрезал Виллейн. – Когда-нибудь прирежу тебя с огромным удовольствием.

– У меня шкура толстая.

– Тогда не пожалею пару амулетов и сожгу магией. Получатся добротные сапоги.

Пыльное облачко разрослось до облака, начали поблескивать крохотные искорки. Мужчинам объяснять не нужно, и так выдают себя металлические шлемы и заклепки на конской сбруе.

Из башни на их встревоженные голоса вышли Теонард и Страг, оба с мечами в руках, усталые и вспотевшие. Страг приложил ладонь козырьком к глазам, а Теонард бросил меч в ножны, нырнул обратно в башню и вернулся с арбалетом.

Остальные Хранители рассредоточились, даже Селина выбралась из своей ванны, которую называет бассейном, села в сторонке на камень и положила на колени трезубец.

Всадники с самого момента, как их заметили, мчатся в сторону Цитадели прямо, что говорит о их силе и нежелании замечать препятствия в виде низин, пригорков или россыпи камней, это должно подчеркивать их героизм и беспримерную отвагу.

Теонард и Страг переглянулись, первыми заметили приближение чужаков, им и встречать, так же разом вышли навстречу.

Всадники начали придерживать коней, вперед выдвинулись двое одетых лучше остальных, шлемы металлические, кольчужные рубашки до колен, по обе стороны седла щит и длинный меч, хотя на поясе еще и по сабле с изогнутым лезвием. Остальные в шкурах мехом наружу, пусть даже день солнечный, теплый, но воины опять же знают, что так одеваются для защиты, никакое лезвие не прорубит толстый ворс.

Передние всадники что-то прокричали, отряд остановился, а они двое уже шагом продвинулись к людям впереди, остановили коней, с интересом рассматривая как башню Теонарда, так и гигантское дерево рядом.

К Теонарду и Страгу подошел Лотер, лохматый и взъерошенный, все трое в свою очередь всматривались в прибывших конников. У всех одинаково злые лица с жидкими бороденками, но исполненные такой спеси, что Теонарду сразу восхотелось втоптать их в землю. Смотрят свысока, что нетрудно с высоты конских седел, хотя вообще-то лошадки мелкие, лохматые и явно диковатые, а сами всадники тоже выглядят дикими и необузданными, что может быть правдой, но может и быть расчетом, чтобы их боялись и уступали.

Один из всадников, что заметно моложе спутника, вскинул руку.

– Темирган, – представился он. – Сын вождя и сам вождь могучего и непобедимого племени аягунов. Командую всеми мужчинами, способными носить оружие и сражаться. А это Керкулейн, мой советник и великий шаман.

Лотер, опережая Теонарда и Страга, прорычал громко и мощно:

– Приветствую вас, Темирган и Керкулейн. Чем можем быть полезны?

Темирган нахмурился, сказал с вызовом:

– Вы забыли назваться!

Лотер ухмыльнулся, показав острые клыки.

– Вежливость никогда не была моей сильной стороной. Исправляю ошибку, я – Лотер.

Темирган выжидающе молчал, ожидая продолжения, а шаман сказал негромко, но в его голосе Лотер уловил изумление:

– Это ворг. Да, они не отличаются вежливостью.

Темирган дернулся.

– Что? Даже не простой оборотень… а из тех, кто может превращаться во что угодно?

Лотер смолчал, а шаман окинул зорким взглядом тех Хранителей, что остались на виду.

– Странные существа, никогда не видел их вместе… Вон там вроде бы выход в шахты гнома, мелкинд у костра… а еще гоблин… в самом деле гоблин, никогда бы не поверил, что он окажется с гномом и людьми… которых ненавидит. Если он, конечно, правильный гоблин.

Лотер перебил:

– Ты не заметил с нами человека с арбалетом, а он никогда не промахивается. И его стрелы достигают любого на любом расстоянии.

Темирган и шаман повернули головы в сторону Теонарда, а в это время с вершины башни спланировала, широко распахнув страшные черные крылья с когтями, Мелисс и, хищно улыбнувшись гостям, села у костра на самый высокий камень.

Лотер сказал безучастно:

– Эта милая девушка может поднять и унести всадника вместе с его конем. Там чем можем помочь?

Шаман молча взглянул на Темиргана, а тот красиво выпрямился в седле и, раздвинув плечи, сказал громко:

– Вождь племени аягунов, на землях которого построено это уродливое сооружение, милостиво готов принять его в дар и даже сохранить жизни тем, кто его возвел.

– Мы польщены, – пробормотал Лотер мрачно.

Вместо Темиргана ответил шаман:

– Сооружение явно не закончено, вон там для других частей намечены места… Размах у вас просто невероятный. Но недостаточно силенок? Или что-то еще?

Сволочь прозорливая, мелькнуло зло у Лотера. Как быстро все схватывает…

– Священные дни праздника, – ответил он с величавым достоинством. – В это время у нас нельзя работать. А потом возьмемся и закончим.

– А сколько ваш праздник длится?

Лотер ощутил, что его загоняют в ловушку, ответил величаво медленно и с подчеркнутой торжественностью: