Так вот, Кристиан выбрал для своего плана Тюринга, поскольку он специалист по Тюрингу, а Юттоксетер — по неким дьявольски сложным причинам. Во-первых, он почти уверен, что Анжела о нем никогда не слышала. Он и сам о нем почти никогда не слышал. Он говорил, что это «где-то на севере», но она и понятия не имеет о том, что на самом деле Юттоксетер находится на севере средней Англии, чуть к югу от Стока-на-Тренте, если верить его автомобильной карте. Кристиан сильно подозревает, что название места она забудет, а нет, так он и тут подстраховался. Если Анжеле внезапно вздумается ему позвонить, что маловероятно, придется ей вспомнить название города плюс название гостиницы, а это уже чересчур. Далее, в телефонном справочнике отель «Три дуба» в Юттоксетере отсутствует. Наконец, с большой вероятностью она, даже если попытается найти Юттоксетер в алфавитном указателе, пропустит второе «т», ибо произношение названия весьма обманчиво. Так что у нее будут проблемы с поисками города и большие проблемы — с поисками указанной гостиницы. Если вдруг, бог знает по какой причине, она станет упорствовать, разыщет отель «Два дуба» и выяснит, что никакой мистер Виверс там отродясь не бывал, он скажет, да нет, я же тебе говорил, гостиница «Три дуба» — и все, разговор окончен. А если по его возвращении Анжела скажет: слушай, я тебе пыталась звонить, но там, оказывается, нет такой гостиницы, как ты называл, то он ответит: что значит нет, гостиница «Два дуба» и т. д., и т. п.

Ну как, не потеряли еще ход мысли?

Да и нет у нее, по сути, вообще никаких оснований его разыскивать: он же не собирается отсутствовать всю ночь, только бо́льшую часть вечера.

«Где-то на севере», как она выражается, Анжела была всего однажды. В Блэкпуле, куда ездила с какими-то подругами на выходные, и ей там совершенно не понравилось. Останавливались в гостинице, ходили по дискотекам. По возвращении она только и говорила о том, как там холодно, да про местных — такие все неотесанные, ужас, с этой своей противной добродушной общительностью. Добирались они поездом и по пути, возможно, проезжали через несколько стаффордширских городов — скажем, Лик и Стаффорд. Может, даже Тамуорт. Но ни в коем случае не Юттоксетер. В Юттоксетер, на самом деле, идет отдельная ветка, Сток-Дерби. Но по ней она ехать никак не могла. Кристиан проверял.

И скачками Анжела тоже не особенно увлекается; а откуда еще лондонцу может быть известно об этом городке. Там есть ипподром.

Для того, чтобы убедительно лгать человеку, его надо очень близко знать, думает он. По сути, человека надо любить. А уж он-то, разумеется, крепко любит Анжелу. Он на многое, можно сказать, практически на все готов, лишь бы не причинить ей боль.

К третьей платформе подходит норичский поезд, по громкоговорителю объявляют разные станции, где поезд соизволит остановиться. Хорошо, что он решил не звонить Анжеле прямо сейчас. А то она могла бы услышать краем уха объявление и спросить, так что, Юттоксетер, значит, недалеко от Норича, и вся стройная система его алиби начала бы таять. Думая об этом, он слегка вздрагивает и лезет в карман совсем отключить телефон. Береженого бог бережет.

Еще только половина одиннадцатого, так что в любом случае Анжела пока гуляет со своими подругами, Кларой и Мирандой, накачивается водкой с диет-тоником в баре «Моппет».

А если она попытается разыскать его через общество Тюринга, тут ей тоже не слишком повезет, ибо такового не существует. Он его выдумал.

Он размышляет, не зажечь ли еще сигарету в качестве известного с незапамятных времен стимулятора прибытия поездов, но тут громкоговоритель с похрустыванием оживает — сообщить, что его поезд прибывает на станцию, и принести извинения за задержку, вызванную неисправностью семафора.

На станции Дисс.

Зачем же он все-таки приехал в Кембридж? Потрахаться запретным образом, зачем же еще. Запретным образом потрахаться с Джоанн — они познакомились две недели назад на презентации книги в Пимлико. Джоанн, студентка двадцати двух лет, крепкая и юная, с ясными, хоть и слегка выпученными от щитовидки, карими беличьими глазами, изучает английскую литературу. Ее диплом, как она ему разъяснила в мельчайших подробностях, посвящен литературе двадцатого века, связанной с наукой: в основном этот страшный зануда Ч. П. Сноу, хотя местами встречаются также реверансы в сторону Джерасси, Леви, Гибсона и Филипа К. Дика. Она с полным знанием дела говорила о Тюринге, не только о его достижениях, но и об исковерканной сексуальной ориентации. У Кристиана такое ощущение, что, если девушка говорит о чьей-нибудь исковерканной сексуальной ориентации, это хороший признак. Как бы то ни было, с Джоанн у него этот юттоксетерский номер точно не прошел бы, с ее-то багажом знаний о Тюринге.

Свой диплом она озаглавила «Научное воображение». Так что они с Кристианом, в некотором роде, два сапога пара; да что уж там — спаривались на всех парах каких-нибудь полчаса назад.

Он, кстати, сказал Джоанн, что живет один в своей квартире в Балэме, тогда как на самом деле живет с женой, дочерью и странной нянькой в Тутинге. Тутинг и Балэм находятся на юге Лондона, совсем недалеко друг от друга, но почтовые индексы у этих районов разные. Modus operandi [10]Кристиана в таких случаях всегда состоит в том, чтобы лгать обильно и сознательно жене Анжеле и совершенно без разбору — партнерше, приобретенной в менее отдаленном прошлом (т. е. в данном случае Джоанн).

Поезд подходит к платформе, Кристиан выбирает вагон, где не слишком много народу. Попасться на глаза кому-нибудь, с кем знакомы они оба — Анжела и Кристиан, а не Джоанн и Кристиан, — риск несомненный, но очень небольшой. На самом деле, по дороге в Кембридж он даже пытался вычислить вероятность этого события. Она, по-видимому, меньше, чем могло бы показаться простому дилетанту — где-то один шанс на несколько тысяч, если принять во внимание все множество переменных. Но тем не менее слишком велика, чтобы риском можно было полностью пренебречь.

Подошедший состав — новый, герметизированный, почти бесшумный, если не считать слабого гула, идущего сверху от проводов. Кристиан поднимается в вагон, садится в кресло у прохода и кладет свой портфель на соседнее сиденье у окна. В портфеле — набросок его обращения к обществу Тюринга, самый настоящий плод научного воображения. Шесть страниц — на это у него ушла большая часть дня.

Стоил ли он того, этот подобный лабиринту обман? Или в этом подобном лабиринту обмане и состоит суть? Тут Кристиан не может определиться. Джоанн очень мила — вызывает некие ассоциации с вольером мелких млекопитающих лондонского зоопарка, — да и в смысле секса располагает к себе ровно настолько, насколько ожидалось. По дороге в модный до раздражения бар, где она предложила встретиться в обед, он размышлял про себя о том, что же может повлечь за собой это знакомство. Половой акт казался событием весьма вероятным, если не целиком определенным. Шансы за полноценный секс с пенетрацией и против оного представлялись ему примерно равными, с небольшим перевесом скорее на стороне какой-нибудь низкоуровневой деятельности, романтической или сексуальной — как минимум, ручной работы вводного характера. Оценки его были намеренно занижены с целью смягчить последующее разочарование. Но уже в час дня, за полированным деревянным столиком в баре она не отняла своей руки, а затем в ответ сама взяла его за руку, так что шансы на успех стали весьма резко расти.