– Ты должен был сделать это много лет назад. Если бы ты это сделал, все твои дети были бы законными, парламент и народ лучше относились бы к нашей семье.

– Из моего сына Георга вышел бы прекрасный король.

– Из сына актрисы! Не говори ерунды. К тому же он незаконный сын!

Уильям вспыхнул.

– Вашему Величеству было бы нелегко найти более красивого парня и лучшего солдата.

– Я не сомневаюсь, что это замечательный молодой человек, но он твой незаконный сын, а его мать была комедианткой.

Королева холодно взглянула на сына. Тот был немного смущен упоминанием о Дороти. Нельзя сказать, чтобы Уильям хотел забыть о ней; он лишь стремился забыть о том, как с ней обошелся. Вот если бы немного подождать, пока она не умерла своей смертью, тогда ему не в чем было бы упрекнуть себя.

Но следовало сообщить матери хорошую новость, поэтому он произнес:

– Я обручился.

– Что ты сказал? – спросила королева.

– Что я решил жениться. И выбрал себе невесту.

– Так, значит, регент уже говорил с тобой?

– Я еще не сообщал ему о своем решении.

– Я не знала, что дело зашло так далеко. Значит, тебя радует такая перспектива?

– Я в восторге. Постараюсь закончить приготовления как можно быстрей.

– Я и регент очень хотим, чтобы ты это сделал.

– Не волнуйтесь. У нас будет ребенок еще до конца года. Он действительно немного невоспитан и иногда заходит слишком далеко со своими грубыми манерами моряка. Хотелось бы ей знать, какая Аделаида. Впрочем, немецких принцесс приучают к покорности.

– Приготовления много времени не займут. Я уверена, что у герцога не будет возражений. По-моему, он был бы рад, если бы такое предложение поступило раньше.

– Герцог? – спросил Уильям, ничего не понимая.

– Отец Аделаиды, герцог Саксен-Мейнингенский.

– Аделаида!

– Да, так ее зовут.

– Я ничего не понимаю, Ваше Величество. Мисс Уайкхэм зовут не Аделаида.

– А кто такая мисс Уайкхэм?

– Леди, которую я попросил выйти за меня замуж и которая приняла мое предложение.

– Уильям, ты сумасшедший? – Несмотря на волнение, она пожалела, что у нее вырвалось это слово, которое она редко допускала в свой лексикон. Она жила в постоянном страхе перед тем, что один из ее сыновей унаследует болезнь своего отца.

– Сумасшедший! Совсем нет. Я пришел к вам именно для того, чтобы сказать обо всем. Я попросил мисс Уайкхэм выйти за меня замуж, и она приняла мое предложение, и я не вижу причин, чтобы откладывать брак. Вы, Ваше Величество, можете назвать хоть одну такую причину?

– Я могу назвать несколько, но я ограничусь всего одной причиной, по которой этот брак не должен состояться вообще!

– Не… должен… состояться!

– Ты женишься на Аделаиде, дочери герцога Саксен-Мейнингенского. Сейчас мы направляем послов к герцогу. Кто эта женщина с такой нелепой фамилией?

– Если вы имеете в виду мисс Уайкхэм, то я протестую. У нее не нелепая фамилия, и она довольно богатая наследница. По-моему, это не считается препятствием.

– Нам известно, что твои долги безобразно велики, однако обладание богатством не дает права простолюдинке стать матерью будущего короля Англии.

– И тем не менее она станет ею, если у нее будет ребенок, потому что я намерен жениться на ней.

– А вот здесь ты ошибаешься.

– Я сделал предложение, и оно было принято. Я не могу отступать.

– Можешь и отступишь по той простой причине, что ты женишься на принцессе Аделаиде.

– Мне жаль, что я не согласен с Вашим Величеством, но я уже дал слово.

– Ты забыл о Законе о браках в королевской семье, по которому член королевской семьи не может жениться без согласия короля?

– До двадцатипятилетнего возраста, матушка. А я немного старше.

– А после этого без согласия парламента. Уж не думаешь ли ты, что парламент позволит, чтобы эта молодая женщина стала матерью будущих наследников престола?

– Я думаю, что парламент даст свое согласие, когда узнает, что я дал слово.

– Этого нельзя допустить. А теперь оставь меня. Ты меня очень огорчил.

Уильям поклонился.

– Мне очень жаль, но это не меняет того факта, что я намерен сдержать слово, данное мисс Уайкхэм.

Когда Уильям ушел, королева вызвала принцесс Елизавету и Софию.

– Мою табакерку, – приказала она, и Елизавета немедленно ее принесла.

Взяв понюшку и успокоившись, королева сказала:

– Я очень огорчена. И опять Уильям. Какой же дурак ваш брат! Когда я оцениваю его поведение с юношеских лет, не могу вспомнить ни одного случая, чтобы его действия были продиктованы разумом. Все время он обещал жениться то одной женщине, то другой. Мисс Фортескью, мисс Кто-то еще… Я забыла имена, а затем он, конечно, поселился с той актрисой и нарожал всех этих детей. А потом нам пришлось наблюдать за всеми его нелепыми попытками жениться. Теперь он сделал предложение некой мисс Уайкхэм, и это предложение принято.

– Она очень богатая наследница, – сказала Елизавета.

– Возможно, но она не станет женой Уильяма. Я должна сейчас же написать регенту. Думаю, что у нас будут неприятности с Уильямом. Принесите мои письменные принадлежности и вызовите курьера. Он должен немедленно отнести мою записку в Карлтон-хаус.

* * *

Регент попросил герцога Кентского прийти к нему в Карлтон-хаус. Эдуард не входил в число его любимых братьев: они такие разные. Эдуард слишком серьезен. Георг готов признать, что он хороший солдат, но так и не простил ему скандала с Мэри-Энн Кларк и испытывал тайное удовлетворение от того, что Эдварду не достался пост главнокомандующего сухопутными войсками, на который тот рассчитывал, когда Фредерика вынудили подать в отставку.

Но регент не желал ссориться с кем-либо из своих братьев. Он любил находиться с ними – по крайней мере внешне – в дружеских отношениях. Поэтому сейчас он принял Эдуарда демонстрацией любви, и когда закончились приветствия, позволил маске озабоченности опуститься на свое лицо, причем маске не совсем фальшивой. Он думал о мадам де Сен-Лоран, очаровательной женщине, которая была преданной любовницей Эдуарда на протяжении, кажется, двадцати семи лет. Регент не любил причинять боль очаровательным женщинам. Но не сомневался в том, что мадам де Сен-Лоран очень разумная женщина, такая же, какой была Дороти Джордан – еще одна из его любимиц. Ей придется понять.

– Ну что ж, Эдуард, могу поклясться, что ты знаешь, зачем я пригласил тебя.