жизнь Зоя Васильевна так и не научилась говорить «нет» ни людям, ни обстоятельствам. Хотя, казалось бы, должна была. Два десятка лет она побывала маленьким начальничком, работая в должности заведующей районной библиотекой, и в подчинении у нее было аж пять человек. Однако ж – не научилась.

Благополучное ли замужество было тому виной, унаследованный ли склад характера, склонность ли к фатализму, то есть – что предначертано, того человек изменить не может, но Зоя Васильевна предпочитала плыть по жизненному течению, а не против него. И она безропотно направилась к указанному ей месту.

– Уболтал-таки мерзавец? – злобно спросила будущая попутчица, сверля ее взглядом.

Она и в самом деле была очень даже симпатичная – ухоженная крашеная блондинка с карими глазами, пышным бюстом. По виду, моложе «мерзавца» лет этак на пять.

– «Уболтал»? – переспросила несколько озадаченная Зоя Васильевна.

– Супруг мой ненаглядный!

– А-а-а, это ваш муж!

– Наградил Господь!

– Вы, наверно, поссорились? – посочувствовала Зоя Васильевна, теряясь в догадках, как ей себя вести.

– А вам какое дело?! – внезапно рыкнула дама.

Она тем самым подсказала Зое Васильевне дальнейшую линию поведения. Наше не в лад – мы со своим назад! И слава Богу!

Она терпеть не могла разговоры про дороговизну и политическую ситуацию в стране, коллективное обсуждение звездных измен и разводов в маршрутках и троллейбусах. Если ей доводилось попадать в такой мобильный транспортный коллектив с активной жизненной позицией, она отмалчивалась, уставившись в окно. В крайнем случае, можно было сойти на ближайшей остановке.

А тут – аж восемь часов, туда-обратно! Куда выйдешь?! Степь… И такая немотивированная агрессия к незнакомому, постороннему человеку! Просто хамство какое-то.

Уставившись в книгу, Зоя Васильевна пыталась читать, пока не счел нужным заговорить экскурсовод.

«Одних когда-то влачил сюда жесткий волосяной аркан монгольского всадника, других – не менее прочный и мучительный аркан любостяжания и наживы… Ремесленники пленные… жили раздельно, однако не по народности, а по цехам: хозяин Поволжского улуса приказал расселять их, всячески перемешивая одну народность с другой.

Дворцы – и самого Батыя, и ханов, и многих беков – строены были из камня. Однако обитали в них только зимой… С наступлением же первых ден весны, по первым проталинам, и уже до начала зимы, столица Золотого улуса выкочевывала в степь. И тогда по обе стороны Волги раскидывался необозримый город огромных юрт и кибиток, и двуколых повозок… Город, окруженный неисчислимыми стадами и табунами.

Он был столь необозримо велик, что большие юрты с деревянной вышки, стоявшей возле шатра Батыя, показывались точно тюбетейки, расставленные на зеленом ковре».

Попутчица тяжко вздыхала, ерзала в кресле, щелкала замком сумки, но пока не заговаривала, терпела изо всей мочи. До нее дошло, что своей несдержанностью она обрекла себя как минимум на четыре часа одиночества – в один конец путешествия. В попутчицы ей попалась обидчивая тетка, во-первых (что поправимо), но еще и читающая, во-вторых. Причем не глянцевый журнал листала, взятый в дорогу, что тоже характеризовало бы ее как нормальную, а толстенную книгу – и это в автобусе, полном людей!

Ну и повезло же ей с попутчицей! И все из-за этого козла!

«…кто-то из архитекторов подсказал Батыю чудовищную мысль – разобрать мечети и дворцы Хорезма и Самарканда и весь тесаный камень, плиты, изразцы, даже целые куски стен переправлять на Волгу, для строительства и украшения Сарая. Батый повелел», – в пятый раз перечитывала Зоя Васильевна одни и те же строчки, постепенно закипая.

Наконец, терпение соседки лопнуло.

– Интересная книга? – спросила она, бесцеремонно переворачивая обложку. – Как называется? «Даниил Галицкий», – прочитала вслух. – Про что?

– Про монголо-татарское иго. Про средневековую Русь. Даниил Галицкий – русский князь. Про Сарай-Бату – столицу Золотой Орды, – терпеливо отвечала Зоя Васильевна.

– Про тот, куда мы едем?

– Мы едем не в настоящий Сарай, его давно не существует. Это просто имитация древнего города.

– Да-а-а? – скучливо протянула дама. – А про любовь в вашей книжке есть?

– Немножко есть. Как же без любви?

– Немножко?! А что ж там тогда интересного, если немножко?!

– Да много всего остального, интересного.

– Нет, я только про любовь читаю. Только в книжках про нее и почитаешь!

– Ну, что уж вы так! – не согласилась Зоя Васильевна.

– Да реально, в жизни ее нет!

Итак, тема была обрисована: любовь, вернее, отсутствие таковой в реальной жизни. В свете недавно услышанного – «мерзавец» и «наградил Господь» – предстояло в пути обсудить семейные неурядицы и, возможно, супружескую измену. И, видимо, не столь давнюю, судя по накалу страстей, которые необходимо выплеснуть хоть на кого. Пресловутый синдром попутчика.

Теперь понятно, почему супруг малодушно сбежал и подставил Зою Васильевну. Но если ее логические построения верны, какого черта он поперся на эту экскурсию, зная, что восемь часов ему будут выносить мозг?! Туда и обратно? Или получил от жены какое-то предложение, от которого не смог отказаться?

Зоя Васильевна сделала еще одну попытку избежать участи подушки-девичьей подружки.

«Не страшившиеся никого на земле – от океана до океана – татарские ханы и сам великий хан татарский боялись затронуть богов даже и побежденного племени и народа. И едва ли не всех богов забирали в свою божницу», – читала она.

– Вот в юности еще веришь в любовь там, в прекрасного рыцаря… А потом – бац! – и рыцарь твой – обыкновенный козел! – разворачивала тему соседка, игнорируя погружение Зои Васильевны в чтение.

Она попыталась сохранить партизанское молчание. Куда там!

– Вот вам муж изменял?

Это была откровенная провокация: вопрос конкретный и в лоб – как тут не ответишь! Значит, интуиция не подвела Зою Васильевну: козел-таки изменил.

– Нет. Думаю, что нет. Мы хорошо жили. Как говорится, в любви и согласии, – вздохнула она, убирая книгу в сумку.

– А мы, думаете, не в любви и согласии?! Поначалу! Двух детей вырастили. Да только мне всю жизнь приходилось его пасти, как овчарке овечью отару! Вы же видели, какой он.

– А какой?.. – на взгляд Зои Васильевны, далеко не эталон мужской красоты.

– Вокруг него эти шалавы всю жизнь вьются! Анжела!

– Анжела – шалава? С которой изменил?

– Я – Анжела! С которой изменил – Рая! Рая из сарая…

– Из Сарая? Почему – из Сарая?!

– Это я ее так зову. Сельпо!

– А-а-а! В смысле хозяйственной постройки… Очень приятно. А меня зовут Зоя Васильевна, – решила она не задавать дальнейших вопросов, чтоб не заплутать в лабиринтах Анжелиной логики.

– Мне было двадцать, ему восемнадцать, когда поженились. Еле дождались его совершеннолетия. Такая была любовь!

«Как она говорлива, – подумала Зоя Васильевна. – Прямо индюшка!» – но тут же вспомнила Милу. Может,