— Ну, вперёд. — Она нажала на дверной звонок.

Мать открыла дверь через пару секунд. Одетая в строгое чёрное платье, украшенное неброской ниткой жемчуга, с тёмными волосами, скрученными в изящный узел, Кимберли Килдэр выглядела успешной, утончённой, профессиональной. Никто не мог догадаться о глубокой уязвимости, которая, как знала Энни, скрывалась под полированной поверхностью.

— Анжелика. — Её мать подалась вперёд, чтобы позволить Энни чмокнуть себя в щеку.

Отстранившись, Энни сказала:

— Мам, это Зак Куинн.

Выражение лица её матери не изменилось, но Энни знала, что Кимберли заметила в мужчине всё — от чёрного костюма до блестящей серебряной пряжки ремня и накрахмаленной белой рубашки. Расстёгнутый воротник придавал одновременно официальный и непринуждённый вид. Она чуть язык не проглотила, когда вышла из спальни и увидела, что он ждёт её у двери. Дикого Зака хватало, чтобы свести с ума, но Зак, притворяющийся ручным… Вау.

— Мистер Куинн, — поздоровалась её мать, протягивая руку — профессор Килдэр, возможно, не особенно высокого мнения о Верах, но никто никогда не стал бы критиковать манеры.

— Миссис Килдэр.

Отпустив его руку, Кимберли отступила.

— Проходите, пожалуйста. — Она провела их по коридору в гостиную с углублением справа. Внизу собралось гораздо больше людей, чем ожидала Энни.

— Я думала, будет скромный ужин.

Улыбка матери никак не смягчила холодного неодобрения в глазах.

— Я пригласила несколько человек из университета, подумала, что твоему… другу будет комфортнее в присутствии не только членов семьи.

Очень тонкое оскорбление. Профессор Марксон удостоился семейного ужина. Зак нет. Внутри Энни вспыхнул гнев, не столько из-за пренебрежения к Заку — он и сам может позаботиться о себе, — а потому, что мать пытается испортить отношения между Энни и Заком такой рассчитанной грубостью. Но прежде чем она смогла сказать что-то неприличное, Зак слегка сжал её бедро и сказал:

— Для меня большая честь, что вы приложили столько усилий для моего комфорта. — Его голос был мягким, как виски, и непринуждённо тёплым. — Я знаю, как близка вам Энни, поэтому в восторге от такого приёма.

Энни увидела, как выражение лица её матери на секунду дрогнуло, но Кимберли Килдэр очень находчива.

— Конечно. Пойдёмте, я вас представлю. — Она подвела их к кучке любопытствующих внизу.

Каролайн подошла первой. Хотя Энни говорила себе не делать этого, почувствовала, что напряглась, ожидая увидеть реакцию Зака на кузину. Каро — один из её самых любимых людей в мире. А ещё невероятно красивая. Энни никогда раньше не ревновала к тому, что кузина притягивала к себе мужчин, как мотыльков на пламя, — ни один мужчина не имел для неё большого значения. Но Зак другое дело. Она видела, как он улыбнулся бурному приветствию Каролайн… Но такой же улыбкой он делился со своими сёстрами.

— Поздравляю с беременностью, — сказал он нежным голосом.

Каролайн просияла.

— Ты заметил? Я стараюсь не показывать, хотя не могу дождаться, когда стану большой и похожей на Мадонну! О, и я хочу сиять, о чём все говорят!

Губы Зака скривились.

— Не думаю, что тебе стоит беспокоиться. Ты уже светишься.

Каролайн рассмеялась.

— Ты очарователен. — Она посмотрела на Энни. — Он мне нравится, Энни. От него у тебя будут прекрасные дети.

— Каро! — Энни не знала, краснеть или благодарить кузину за то, что она так решительно растопила лёд. Несколько человек засмеялись, и Зак послал ей дразнящую улыбку.

— Как ты узнал? — многозначительно спросила её мать. — Каролайн права — она почти не показывается. Даже большинство женщин не замечают.

— По запаху, миссис Килдэр, — ответил Зак с открытой откровенностью. — Веры всегда чуют, когда женщина носит в себе жизнь.

— Нарушение неприкосновенности частной жизни, да? — Кимберли выгнула бровь.

Зак пожал плечами.

— Мы просто по-другому чувствуем. Просто так случилось, что наши ощущения более проницательны — ничем не отличаются от М-Пси, способной видеть изнутри тела, или от вас, способных определить состояние, потому что знаете тонкие физические признаки.

Энни прикусила внутреннюю сторону щеки, чтобы не вмешиваться. Каро воспользовалась шансом прошептать:

— О, он хорош. Где ты нашла мистера Восхитительного?»

Энни бросила на неё уничтожающий взгляд.

— Где Араан? — спросила она.

— Мой дорогой муж возвращается со встречи в Тахо. Возможно, успеет к десерту. — Она улыбнулась. — Я знаю, что ты останешься на десерт.

Энни почувствовала, как рука Зака переместилась на талию. Было очевидно, что он слышал возмутительное предсказание Каро, и что ему понравилась эта идея. Однако когда подняла глаза, обнаружила, что его внимание сосредоточено не на ней, а на ком-то другом — незнакомце, которому мать только что помахала рукой.

— Это профессор Джереми Марксон, — проговорила она. — Это… друг Энни, Зак Куинн.

Учитывая, что она готова была вспылить, решила, что на этот раз Зак сорвётся — он ясно дал понять, что не будет делиться. Но, к её удивлению, он оставался совершенно расслабленным.

— Марксон. — Зак наклонил голову в знак мужского признания. — В какой области вы работаете, профессор?

— Молекулярная физика, — сказал Марксон. — Увлекательная тема. Ты что-нибудь знаешь об этом?

Высокомерный болван, подумала Энни.

— Нет, не знаю, профессор, — сказала она, прежде чем Зак смог ответить. — Возможно, вы потрудитесь просветить меня.

Профессор моргнул, как будто не ожидал, что она заговорит.

— Ну, я…

— Расскажи им о своём последнем проекте, — подбодрила мать, метая взглядом в Энни кинжалы.

Марксон кивнул и начал рассказ. Энни стало скучно после первых нескольких минут.

— Как интересно, — сказала она, когда он сделал паузу, чтобы перевести дух. — Работаешь с моим отцом?

— Да. — Он просиял.

— Где папа? — спросила Энни, намеренно меняя тему разговора.

Её мать махнула.

— Ты знаешь своего отца. Он, вероятно, с головой ушёл в исследования. — Слова были обыденными, но Энни услышала обиду, которую Кимберли никогда до конца не переставала чувствовать. — Он обещал, что постарается появиться к моменту, когда подадут ужин.

Энни знала, что повезёт, если они вообще увидят его сегодня вечером.

— Что подадут на ужин? — спросила она с улыбкой, ненавидя эту затаённую боль в глазах матери.

Кимберли просияла.

— Я приготовила твоё любимое овощное рагу. — Её слова были искренними, а любовь открытой. — Не начинай, Каро, — сказала она, когда Каролайн открыла рот. — И твой любимый пирог я тоже испекла.

— Вот почему ты моя самая лучшая тётя.

К счастью, после этого беседа оставалась лёгкой и непринуждённой. Они уже собирались перейти в столовую, когда, — чудо из чудес, — вошёл её отец. Эрик Килдэр был одет в помятую одежду, словно для него внешность мало что значит, но сегодня, казалось, Эрик был с людьми, а не в своих мыслях. Лицо её матери озарилось, и Энни улыбнулась.

— Рада видеть тебя, папа, — сказала она, принимая восторженный поцелуй отца в щеку. Любовь разлилась в сердце, но эта любовь всегда была осторожной.

У Энни никогда не было таких запутанных отношений с отцом, как с