Даниэль убежал на кухню и притащил большой поднос, на котором среди ледяных осколков лежали разнообразные баночки с напитками: кола, фанта, соки и минералка. Поставив поднос на стол, он уселся рядом с матерью на диван прямо напротив нас.

– Вы этот дом снимаете? – спросила я осторожно, чтобы хоть как-то снять напряжение, попутно размышляя о том, на какие же средства они арендуют эту «хижину», если деньги на еду просят у нас.

– Да, снимаем, – Агнес тоже чувствовала себя не в своей тарелке, – да вы угощайтесь, выпейте что-нибудь…

Вот уж чего мы с Левой в жизни не делаем, так это не пьем и не едим у малознакомых людей. На деловых встречах отказываемся даже от кофе. Исключение делаем лишь для крупных фирм, и то только за рубежом, в Европе. Страшных историй с устранением ненужных людей через отравленную еду и напитки предостаточно. Так, подсунув яд в кофе, несколько лет назад убили племянника моего мужа, бывшего военного, который работал начальником охраны крупного питерского банка. Он умер прямо в машине управляющего, и было ему всего тридцать шесть. Поэтому ни Лева, ни я не притронулись к угощению. Вовка пытался было протянуть ручонки к напиткам, но я сделала ему физическое замечание, намекнув, что он может протянуть заодно и ножонки, и Владимир оставил попытки попробовать дары данайцев.

Агнес хотела что-то добавить, но в этот момент в дверь постучали. Даниэль, мгновенно соскочив с дивана, бросился открывать.

Первым в дом вошел уже знакомый нам господин Квамэ, а за ним еще трое. Поверх одежды на них красовались оранжевые жилеты, точно такие же, как у наших дорожных рабочих. Один, невысокого роста, очевидно, старший в этой компании, держал в руках бумаги, двое других, поздоровее, несли сундук. Не ящик, а именно сундук, очень похожий на тот, которым владела когда-то моя давно умершая бабушка. Мы оставались молчаливыми наблюдателями напряженной сцены, которая разыгрывалась перед нашими глазами.

Сундук поставили перед Агнес, и она встала. Айзек присел на диван, а тот, который, судя по всему, являлся в этой группе главным, начал говорить с Агнес на их диалекте. Он спросил фамилию и имя ее и Даниэля, это было понятно и без перевода, и кивком указал на нас, очевидно, спрашивая, кто мы такие. Агнес представила нас как своих родственников. Ответ его удовлетворил, и больше интереса к нам он не проявлял. Наша подруга стала бодро отвечать на последовавшие далее многочисленные вопросы. Затем с Даниэлем они проверили целостность замков, на которые был закрыт сундук.

Неожиданно старший, как я поняла, строго и жестко потребовал открыть ящик. Видимо, что-то его смутило. Интересно, как же она выкрутится и как будет открывать, если здесь чужие люди, да еще и Квамэ, который вообще не должен знать о наличии денег?! Агнес попыталась возразить, но товарищ оказался очень настойчив и на корню подавил попытки сопротивления. Ей пришлось достать ключи, открыть замки сундука и откинуть крышку…

То, что мы увидели в ящике, вряд ли сможем забыть! Сундук под завязку был набит стодолларовыми купюрами, и находилось в нем ровно десять миллионов долларов – все наследство Кабарахов! Тугие серо-зеленые пачки, заботливо упакованные в полиэтилен, спокойно лежали, ожидая своего часа. Как я поняла по выражению лица, Айзек был поражен не меньше нашего, хотя мы и знали, что там находится. Такое количество наличных наяву я видела впервые! Но может, они фальшивые?

Старший, как будто услышав мои мысли, вытащил из пачки одну банкноту и посмотрел ее на просвет. Удовлетворенно кивнув, он передал ее Агнес. Видимо, купюра была настоящей. Агнес, в свою очередь, передала ее «папе» Леве, Лева – мне. Я аккуратно прощупала вожделенную бумажку. Похоже, подлинная! После меня банкноту взял Квамэ, который очень внимательно рассмотрел ее и положил на журнальный столик. Начинался второй акт спектакля, мне почему-то показалось, что перед нами действительно разыгрывают какой-то спектакль. Я тихонько прошептала Леве:

– Давай втихаря включу видео и сниму.

На что мой побледневший муж сдавленно возразил:

– Даже не вздумай!

Сначала я решила его послушать и не рисковать, но потом заметила, что аппарат-то включен и вовсю работает, записывая все происходящее на видео, включая сундук, полный американских денег. Не знаю, почему и как я это сделала, но думаю, что инстинктивно почувствовала, что когда-нибудь эта запись пригодится. Между тем перед нашими глазами продолжало стремительно разворачиваться прямо-таки драматическое действие. Старший наступал на Агнес с вопросами. Она, крайне раздраженная, отвечала очень злобно и агрессивно.

– Вова, спроси у Квамэ, о чем они говорят, – Лева был обеспокоен.

Айзек объяснил:

– Мы не знали, что там деньги. Когда просветили ящик, а это обязательная процедура перед передачей наследства, то увидели, что внутри находятся какие-то брикеты. Сначала предположили, что это наркотики, но ошиблись. Теперь есть проблема. Надо доказать, что деньги легальные, а не полученные от преступной деятельности.

Настойчивый и вредный господин Зуми потребовал у наследников документы, доказывающие, что деньги чистые. Судя по выражению лица Агнес и ее ярости, вылившейся на него, таких документов у нее не было и в помине!

Тем временем господин Зуми, что-то пометив в своих бумагах, отдал приказ подчиненным и те, приблизившись к сундуку, быстро закрыли его и бодро понесли к входной двери. Агнес, окончательно выйдя из себя и уже не контролируя свои действия, истерически орала на весь дом, посылая все существующие в мире проклятья в адрес Зуми и его подчиненных. И тут к Зуми бросился Даниэль. Он упал на колени и стал хватать старшего за одежду, умоляя не уносить деньги. Зуми что-то ласково сказал ему, погладил по голове и направился к выходу, куда несколько минут назад ушли его подчиненные, унеся с собой сундук с деньгами и все наши надежды на лучшую жизнь!

Неожиданно Агнес, как тигрица, бросилась к Даниэлю и, залепив ему хорошую затрещину, за шкирку подняла с пола и бросила на диван. Мне стало очень жаль мальчишку и крайне неловко за сцену, разыгравшуюся перед нами. Катастрофа, полный провал! И тут я отчетливо поняла, что все это время в глубине души чувствовала, что так примерно все и закончится! Из ступора нас вывел голос Квамэ.

– …Ей надо срочно лететь сегодня в Абиджан. Там в правительственном архиве есть документ, подтверждающий, что деньги легальные. Она должна привезти его как можно скорее. Ей дали на это время – всего две недели. Если за этот срок она не предоставит бумаги, то деньги аннулируют в пользу государства.

– Папа, – сказала мягко Агнес, присаживаясь к моему мужу, при этом совершенно бесцеремонно отодвинув меня на другой конец дивана, – ты не расстраивайся, я привезу эти бумаги. Возьми пока эти деньги, – и она сунула Левке в руки несчастные сто долларов, которые до этого сиротливо лежали на столике, – однако есть проблема: ведь мне совершенно не на что купить билет, что делать?! – с неприкрытой болью в голосе, но неискренне произнесла она.

– На, забери эти деньги, – сказал щедрый «папа» Лева, отдавая обратно сотню, – сколько стоит билет?