Тут в люк заглянул Туркмен.

– Эй, вы чего там?

– Тут все занято, так что сиди на броне, – сказал я Туркмену.

– Ты Юра смотри за Хасаном, а то он опять, куда-нибудь заедет.

Хасан вытолкнул рукой голову Туркмена из люка.

– Да не надо меня учить, вы еще под стол пешком ходили, когда я первый раз за руль сел.

– За руль чего, ишака? – подколол я Хасана. – У моего деда был УАЗик военного образца, я на нем по пескам рассекал.

– А-а-а, ну тогда понятно, тогда поехали, раз такое дело.

Я стукнул автоматом по броне и крикнул:

– Наверху все?

– Да, да, все нормально, – раздался голос сверху.

– Хасан, ну давай трогай, машина ротного уже отъехала. Или ты забыл, как трогаться? Стремена в бока и кнутом по жопе, а когда остановиться надо, потяни за уздечку. Тебя, наверное, так дед учил?

– Юра, подколешь меня, когда я срать сяду.

– Хасан, ты этот прикол от меня слышал, да?

– Нет. Я его еще по гражданке слышал.

– Твой дед, наверное, так тебя подкалывал.

– Бабушка так меня подкалывала! Доволен? – Хасан в упор посмотрел мне в лицо.

– Да, да, конечно, доволен, только поехать уже давно пора. Тебе не кажется? БТР тронулся, и медленно начал набирать ход, Хасан сидел за рулем с деловым видом. Я надел шлемофон и настроил волну на «Голос Америки», там как раз шла трансляция про бой в горах, которые находились в трех километрах от нас. «Голос Америки» вещал на всех языках пятнадцати Советских республик, в этот момент шла трансляция на Украинском языке, я толком ничего не мог разобрать, и снял шлемофон, выставив рацию на общий эфир.

Мы направлялись в сторону бетонки, но вдруг ротный, показал рукой по направлению вправо и их БТР свернул вправо.

– Куда это они? – спросил удивленно Хасан.

– Куда, куда. На танковую точку. Он же обещал заскочить туда по пути, – сказал я Хасану.

– А зачем?

– Пиз…ы танкистам вставить. У них под носом средь белого дня кишлак вырезали. Может, и их тоже замочили. Надо же проверить, как ты считаешь, а, Хасан?

– Я никак не считаю, мне похеру. Мы направились за машиной ротного. Подъехав к танковой точке, мы с Хасаном высунулись из люков, и стали наблюдать за происходящим. А произошло вот что.

Ротный, спрыгнув с БТРа направился в капонир, там должен был находиться экипаж танка, стоящего на охранении полка.

Из двери показался сержант, – видно, услышав звук наших моторов, он решил посмотреть, кого там принесло.

Увидев офицера, он приложил руку к помятой панаме, и стал докладывать, его слегка качало, как антенну на ветру.

– Товаищ сташий ейтенант, докладывает командил танковой точки, сейжант Собоев, – заплетающимся языком пролепетал сержант.

Из капонира раздался крик:

– Соболь, кого там хрен принес?

Ротный долбанул сержанта кулаком в лоб, и быстрым шагом направился к двери, открыв дверь пинком, он скрылся внутри капонира.

Сержант сидел на заднице и тряс головой, он и так был в полной прострации, а тут еще по башке получил от ротного.

Из капонира раздавался грохот, звон посуды и шквал матов, потом появился ротный, держа в руках двадцатилитровый стеклянный бутыль, в котором было чуть больше половины браги.

– Петруха! Хватай бутыль и тащи в БТР, – крикнул ротный.

Пятрас спрыгнул с машины, подбежал к ротному и, взяв у него бутыль, попер его в машину.

Ротный, проходя мимо сержанта, бросил ему:

– Скажите спасибо, времени у меня нет на вас блядей. Устроили здесь кабак.

Ротный запрыгнул на броню и крикнул нам:

– Поедем с той стороны гор, – и показал пальцем в противоположную от бетонки сторону, и добавил:

– Колонна нас не ждала, они обогнули горы со стороны бетонки и уже, наверное, стали на блок с другой стороны в одном из кишлаков. А нам ближе обогнуть горы с этой стороны. Ну все, двинули.

БТР ротного дернулся и стал набирать скорость, мы двинулись за ними, помахав рукой обалдевшим от переполоха танкистам.

– Во, ни фига себе ротный отоварился, – сказал я.

– Надо будет у ротного литра три вырулить, – предложил Хасан.

– Ага, щас, он уже разогнался и отлил.

– Ну, на чарс сменяем.

– Ему твой чарс нахер не упал. Да и вообще, у тебя чарс-то хоть есть?

– Сейчас в каком-нибудь кишлаке возьмем.

– Ну так сначала возьми, а уже потом меняться думай.

Я высунулся из люка, солнце клонилось к закату и «афганец» начал потихоньку утихать, но все равно в лицо дул поток горячего воздуха. Пыль от переднего БТРа относило в сторону, и на броне более или менее можно было ехать. Надо набрать во фляжку воды из бака, подумал я и стал вылезать из люка.

Сзади на каждом БТРе стояли два бака с водой обшитые кошмой, вода была в Афгане на вес золота. Кошмой мы обшивали баки для охлаждения воды, смачиваешь ее периодически водой, и обдуваемая ветром кошма становится холодной, не дает нагреться воде в баке.

– Ну, как тут наверху? – спросил я пацанов.

– Да все ништяк, вот ждем, когда солнце сядет, а то запарила уже эта жара, – ответил Урал.

– Сапог, а ты-то как, не выпал еще?

– Да нормально все, – ответил потухшим голосом Сапог.

Я открыл крышку одного бака и засунул флягу в воду, внутри что-то звякнуло, я не понял. Фляга об стенку бака стукнулась, что ли? Да вроде до стенки еще далеко, я пошарил рукой и нащупал канистру внутри бака. Во, ни фига себе, а это еще откуда? Я оглянулся назад и увидел напряженно глядящего на меня Урала, остальные сидели спокойно, и никак не реагировали.

– Это моя канистра, – сказал Урал.

– Ты что, Урал, вообще охерел, канистру с дизмаслом в бак с водой засунул? – спросил я, подумав, что в этой канистре дизмасло для продажи.

– Да там брага, – еле слышно сказал Урал.

– Что, брага? – переспросил я, не поверив своим ушам.

– Да, да, брага, – глядя на меня, громко ответил Урал.

Туркмен, Качок и Сапог мгновенно повернули головы к нам.

– А какого черта ты молчал, Татарин хренов? – допытывался я.

– Она еще не готова, а вам скажи, так вы ее выжрете, и не дождетесь.

– Сколько времени стоит? – спросил Туркмен.

– Трое суток будет сегодня вечером, – ответил Урал.

– Ну ты, Татарин, даешь, двадцать литров браги, и ты молчишь, – не переставал удивляться я.