— Ты где вообще водишься? — спросила я слоника.

— Я вообще не вожусь! Ни с кем! С кем тут водиться, если все такие глупые?

— Да нет, я хотела спросить, в какой ты стране водишься. Ну жил где раньше?

— A-а… в этой, как её… в Тарзании.

— Может, в Танзании?

— Сказал — «в Тарзании», значит, в «Тарзании». Будешь спорить, и с тобой водиться не стану. Нигде.

А однажды утром слоник расцвёл. И сразу позвонил дяде Косте. Ему в вольер телефон провели, чтобы он мог директору звонить и ругаться. И чтобы посетителям зоопарка меньше этой ругани доставалось. Позвонил и закричал:

— Константин Прометеевич! Константин Прометеевич! Зайдите скорее ко мне!

Дядя Костя чуть с ума не сошёл от радости. Первый раз к нему Габриэль по имени-отчеству обратился. А то всё говорил: «Эй, ты, в синем костюме!» Директор скорее побежал к слонику в вольер и увидел, что тот от макушки до пяток покрыт чудесными жёлтыми цветами.

— Я вспомнил! Константин Прометеевич, я вспомнил! — радостно завопил огуречный слоник. — Я не слон и не земноводное! И вообще не животное! Я растение! Я вспомнил!

Габриэля тут же переместили в оранжерею, где он с тех пор и живёт, довольный и счастливый. Характер у него совершенно переменился. Слоник ладит со всеми обитателями оранжереи, особенно подружился с японской сакурой и готов целыми днями слушать её рассказы о великой горе Фудзи, храбрых самураях и ядовитой рыбе фугу.

А коза Манька, кстати, тоже довольна жизнью. Одно из племён Танзании признало её своим священным животным и выполняет все её капризы. И вообще, мне знаете что папа сказал? На латыни — это такой древний язык — «капра» значит «коза». А «каприз» — это козья выходка! И проявление козьего характера! Честно-честно. Так что пусть Манька капризничает сколько хочет. Имеет право.

Мы гуляли во дворе вчетвером: Настя, я, Артём и Паша Пончик. Мне быстро надоело болтать о компьютерных играх, тем более что мальчишкам нравились одни, Насте другие, а мне — совсем третьи. И я предложила поиграть во «Что на что похоже». Для этого никакой компьютер не нужен. Просто кто-то один называет предмет, а остальные говорят, на что он похож.

— Ладно, я первый спрашиваю, — тут же согласился Артём. — На что похожи облака?

— Ну-у, так неинтересно, — протянула Настя. — Все всегда спрашивают про облака. И даже в книжках вечно об этом пишут, и в мультиках говорят. Сейчас начнётся: это на замок, это на бегемота, это на верблюда… Надоело!

— Да нет, я не про то! На что похожи облака вообще?

— А, ладно… Ну и на что они, по-твоему, похожи?

— На вату, конечно!

— Ну тебя, Тёмка! Никакой фантазии. Вот мне кажется, — Настя мечтательно зажмурилась, — что облака похожи на кусты цветущей черёмухи. Или белой сирени. Давай, Лёлька, твоя очередь.

— Облака похожи на белую пену на морских волнах, — кажется, я тоже зажмурилась. И увидела: белые барашки бодают берег, подбегают ко мне, как будто хотят поиграть, а потом снова уносятся в море. И всё повторяется, повторяется, повторяется… Я так замечталась, что не сразу услышала голос Пашки Пончика:

— …хожи на взбитые сливки! И на крем! И на сладкую вату! И на молочный коктейль! И на зефир!

— Пашка, ты чего? Хватит уже! — возмутился Артём. — Все по одному назвали, а ты разговорился тут! Давай лучше свой вопрос.

— Ладно, — Пончик спорить не любит. Он огляделся по сторонам и спросил: — На что похожа эта лавочка?

Это была довольно страшненькая скамейка, без спинки, из длинной некрашеной доски на четырёх ножках. Старая, потемневшая от дождей, растрескавшаяся, она стояла по колено в траве.

— На деревянную линейку на ножках она похожа! — сказал Артём.

— Да, Тёма, плохо у тебя с воображением, — и Настя гордо выдала свой вариант: — Эта лавочка похожа на фантастического инопланетного зверя!

— Может, у меня с воображением и плохо, зато у тебя слишком хорошо. Где ты тут зверя увидела?! Головы-то нет! Если с ногами, значит, зверь? Ты так каждую табуретку и каждый диван в звери запишешь!

— Ну и ладно! Это уж точно лучше, чем твои дурацкие линейки с ватой. И вообще, откуда ты знаешь, как выглядят звери на других планетах? Ты там был? Был, да? Был?

Я испугалась, что они сейчас поссорятся, и поскорее выкрикнула:

— Скамейка похожа… скамейка похожа… на деревянный мостик! А трава — это море. Вот, видите? Волны зелёные! — Ветер был сильный, трава колыхалась и действительно напоминала волны. Мне даже показалось, что запахло солёной морской водой. Ромашка мелькнула среди травинок, как маленький белый парус…

— На кусок ржаного хлеба она похожа, — Пашкин голос снова оторвал меня от моего моря, — и по форме, и по цвету. А ещё на печенье прямоугольное. И на торт вафельный.

— Ой, ну опять Пончик за своё. Придумайте лучше, на что похожа моя пуговка! — и Настя показала всем пластмассовую пуговицу у себя на платье: золотисто — рыжую, полупрозрачную.

— На золотую монету! — Артём не привык долго раздумывать.

— Скажешь тоже! — Настя опять была недовольна Артёмкиным ответом. — И где ты такие монеты видел?

— В книжке про пиратов! Один к одному!

— Ну прямо! И ни на какую не на монету вовсе, а на хорошенькую брошечку! Из драгоценного камня! Да, Лёлька?

Я потрогала пуговицу. Она была гладкая и тёплая.

— Да… на камушек. На морской камушек. Его обкатали волны, и он лежит у самого берега, а вода прозрачная-прозрачная, на дне солнечные пятна, крошечные рыбки носятся туда-сюда, а если войдёшь в волу, пощипывают за ноги…

— Она на леденец похожа! — это опять Пончик. — На апельсиновый или персиковый. Или на курагу. Или на маленькую мандариновую дольку, или…

— Лёлька! — завопила Настя. — Давай свой вопрос! А то он сейчас целый супермаркет на нас вывалит.

— На что похожа луна?

— На мяч! — это, конечно, Артём.

— Луна похожа на блюдо, — тут Настя, кажется, испугалась, что в этот раз придумала что-то слишком простое, и поскорее добавила: — На волшебное драгоценное блюдо! Иногда оно золотое, а иногда серебряное.