– Я сейчас выезжаю. – Он сбросил вызов и вернулся к разговору с секретарем: – Эти бумаги отправьте назад, они не добавили нужный пункт о неразглашении, а эти передайте дальше. Я уехал до завтра, срочные вопросы решать через заместителя. Если позвонят из французского отделения, тогда соединяйте со мной.

Офис его располагался в одном из высоких и современных зданий, на верхних этажах. Здесь находился инвестиционный филиал, головной же офис располагался в другом конце города, в пятиэтажном старинном здании.

Но Генри сейчас спешил не к нему, а в противоположную сторону. Серебристый «Мерседес» проехал почти через весь город, в район Пенцинг, и остановился на зеленой улице, возле трехэтажной виллы с большими окнами и широкими дверями, к которым вела дорога мимо розовых кустов. Одна из вилл Генри, полностью отданная работникам его личной лаборатории. Она располагалась на втором этаже подвала, тщательно замаскированная от посторонних глаз. В остальном же дом ничем не отличался от подобных ему: роскошная обстановка со старинной мебелью, огромным камином и коврами. В напольных вазах красовались срезанные розы, и их сладкий аромат наполнял многочисленные комнаты. Генри не слишком любил этот дом. Он предпочитал стиль «хай-тек» и современные технологии. Поэтому приезжал сюда только ради лаборатории.

Его встречали в просторном круглом холле, рядом с широкой винтовой лестницей, ведущей на второй и третий этажи. Высокий худощавый вампир в лабораторных очках и белоснежном халате нетерпеливо переминался с ноги на ногу.

– Господин Блэк, – бросился он к Генри. – Идемте, идемте.

– Показатели? – Мужчина бросил пиджак на одну из резных кушеток, стоявших тут и там, закатал рукава белоснежной рубашки.

– Все в норме, как у среднестатистического вампира. – Ученый протянул Генри планшет, который тот принялся на ходу просматривать. – Объекты нашего вида не смогли пережить процесс перестройки внешности. Точнее – сопротивляемость организма оказалась слишком большой, получить облик, идентичный заданному, не удалось без последствий. Объекты Humanoid magum перемену внешности восприняли нормально, но введенный мутаген вступил в реакцию с вирусом внутри них. Итог – нежизнеспособная особь.

Они спустились по каменной лестнице в огромный подвал, основная часть которого была отведена под спортивный зал. Подойдя к дальней стене, Генри провел рукой перед экраном огромного плоского телевизора. Раздался легкий щелчок, и часть стены отъехала в сторону, открывая длинный и довольно широкий коридор с множеством дверей.

– Человеческие объекты оказались самыми восприимчивыми, – продолжал ученый, пока они шагали по ярко освещенному коридору. Народу вокруг не наблюдалось: немногочисленный состав частной лаборатории был слишком занят, чтобы бегать туда-сюда.

– У нас было пять людей. – Генри вернул планшет собеседнику. – Почему в итоге выжила лишь одна… особь?

– Кто-то не выдержал процесса перестройки внешности, несмотря на наркоз, кто-то дал негативную реакцию на сам мутаген. Человек слаб… но тем не менее его организм весьма гибок и умеет приспосабливаться. Если выживает, конечно. Нам сюда. – Ученый приложил руку к сенсорному устройству рядом с темно-синей металлической дверью. Стараясь «держать» лицо, Генри шагнул следом за ним, в просторную лабораторию, стерильно-холодную и наполненную чуть слышным гулом многочисленных приборов.

Центром внимания была большая прозрачная капсула, похожая на те, что мелькают в фантастических фильмах. От нее отходили многочисленные провода и разноцветные трубки, прикрепленные к приборам, которые окружили капсулу. Подойдя ближе, Генри чуть наклонился вперед, скрестив пальцы рук за спиной.

Дыхание его на миг сбилось. Пусть он знал, что должен был увидеть, но все равно испытал немалый шок. Шок и радость пополам с недоверием от понимания, что, кажется, получилось.

За стеклом, слово Спящая красавица, лежала Лиза. Те же темные волнистые волосы, милое лицо с пухлыми губами и длинными ресницами, даже родинка на правой скуле. Правда, в отличие от оригинала, эта девушка пока напоминала куклу в рост человека. И лишь едва заметное дыхание говорило о том, что перед Генри живой человек.

Не человек, тут же поправил себя мужчина, а вампир. Не носферату, а настоящий, полноценный вампир.

Не обращая внимания на собравшихся здесь ученых и лаборантов, Генри медленно провел рукой вдоль стекла капсулы и прошептал едва слышно:

– Элиза.

Вспоминая при этом вовсе не современную молодую девушку Лизавету, летевшую сейчас в Вену, а свою первую любовь. Которую потерял два раза: больше ста лет назад и год назад. До сих пор где-то в глубине его сердца то и дело принималась ворочаться застарелая боль от понимания, что все это время Элиза была жива. И страдала от его ошибки, совершенной под влиянием чувств.

Но больше он так не ошибется. И новая Элиза станет полноценным здоровым вампиром, чтобы провести с ним очень долгое время. Ради этого стоило рискнуть многим.

Удивительно, как он раньше не решился на подобное. Не провел бы столько лет в одиночестве или поиске замены.

– Я попрошу всех покинуть помещение. – Генри произнес это, не отрывая взгляда от застывшего лица девушки. – Бартос, ты останься.

Довольно высокий мужчина лет сорока, со строгим профилем и седыми висками, беззвучно приблизился к Старшему вампиру. На нем также был белый халат, но, в отличие от остальных, Бартос не был ученым. Когда-то он считался весьма неплохим магом-целителем, но затем увлекся экспериментами, которые не очень понравились остальным. Наверное, потому, что Бартос предпочитал проводить свои интересные опыты на людях. Так что теперь этот импозантный мужчина находился в розыске, а Генри предоставил ему укрытие в обмен на кое-какие услуги.

– Рассказывай, – велел ему Старший вампир, продолжая любоваться «своей» Лизой. Ему безумно хотелось коснуться ее, ощутить прохладную кожу, пропустить сквозь пальцы мягкие локоны, но Генри понимал, что пока что трогать «объект номер тринадцать» не следует. Работа еще не закончена.

– Ее зовут Елена… – начал было Бартос, но Генри нетерпеливо перебил его.

– Мне неинтересно, как звали ее, сейчас она – Элиза. Ее сознание осталось прежним? Есть признаки безумия носферату?

– Нет. Но пока она лишь внешне похожа на вашу, кхм, возлюбленную. Осталось самое сложное. Я возьму госпожу Хвощинскую и привезу сюда для проведения последнего этапа. Господин Блэк, я сразу хочу предупредить, что слепок сознания чаще всего крайне негативно сказывается на том, у кого его делают. Вас это смущает?

– Нет. – Генри перевел взгляд на собеседника. – Но постарайся избежать последствий. Та женщина все же была мне дорога. И она родственница моей Элизы.

– Постараюсь, но если придется выбирать между последствиями и точностью снятия слепка?

– Мне нужна точность.

Едва заметная улыбка промелькнула на тонких губах Бартоса.

– Я так и думал. Тогда начинаю поиск?