Аварийная кнопка была встроена в Sandstorm как раз для того, чтобы отключить машину, если та поведет себя непредсказуемо. Беда в том, что кнопка обладала задержкой в одну-две секунды. Спайкер нажал кнопку, но Sandstorm столкнулась с препятствием прежде, чем она сработала. Передние колеса резко подняли передок вверх. Задние тоже ударились о плиту и подбросили вверх корму. На мгновение машина оказалась парящей в воздухе целиком. Затем она со страшным грохотом упала на бетон, ударившись передком.

Именно в этот момент аварийная кнопка наконец сработала.

Спайкер и Петерсон кинулись выяснять ущерб. Уиттакер находился в здании неподалеку и проводил презентацию для руководства AM General, посвященную Red Team и невероятным возможностям ее робота. На улице Спайкер и Петерсон выяснили, что от удара Sandstorm о бетонную плиту треснул бачок антифриза. Починив его, они вывели гигантского робота на прямой участок дороги и включили, чтобы испытать. Передние колеса немедленно повернулись вправо. Такого не должно было быть. «Выключай, выключай, выключай!» – закричал Спайкер Петерсону. Ревя выхлопом, Sandstorm набирала скорость и уходила вправо от дороги, прямо в сторону корпуса, где Уиттакер беседовал с руководством AM General. Удар Sandstorm об стену сотряс все здание.

Позже Спайкер понял, что удар о бетонную плиту сорвал с крепления датчик положения руля; именно это и послужило причиной второго инцидента. Но оказалось, что это уже не имеет значения. Уиттакер и менеджмент AM General выскочили из здания, чтобы понять, что произошло. Спайкер подумал, что о спонсорстве теперь уже нечего и говорить. Но когда директора AM General закончили осматривать место происшествия, он понял, что его страхи беспочвенны.

«Непоколебимая любезность» – так охарактеризовал Уиттакер поведение руководства AM General, назвав их «превосходными хозяевами, не делающими проблемы из того, что гость уронил вилку или пролил воду». Менеджмент воспринимал себя как производителей конструкции, по природе своей предназначенной для того, чтобы дойти до предела возможностей автомобиля как такового, – и Red Team занималась тем же самым, только в ином ключе. Разумеется, они будут спонсировать команду Уиттакера. «Мы дадим вам два Humvee, – торжественно провозгласил один из директоров, – только будьте осторожны».

Несколько месяцев спустя Себастьян Трун, ученый, работающий в области компьютерных наук, присутствовал на докладе о DARPA Grand Challenge в классе Стэнфордского университета. Трун недавно оставил преподавательскую работу в Институте робототехники Университета Карнеги – Меллона, где работал вместе с Уиттакером над роботом под названием «Сурок» (Groundhog), разработанным для разведки и нанесения на карту заброшенных угольных шахт в Пенсильвании. На новом месте работы, в Пало-Альто, Калифорния, он возглавлял Лабораторию искусственного интеллекта Стэнфордского университета; когда-то это была очень уважаемая исследовательская организация, основал ее пионер ИИ Джон Маккарти в 1963 году, но с тех пор, как в 1980 году ее включили в состав факультета компьютерных наук жизнь там замерла. Чтобы оживить организацию, Трун привел с собой девятерых преподавателей из Карнеги – Меллона. Оставив все проекты в своем бывшем университете, Трун искал быстрый способ восстановить репутацию лаборатории.

Трун присутствовал на предыдущих Grand Challenge в качестве зрителя, и ему очень хотелось принять участие в следующих соревнованиях. Это могло бы стать тем самым успехом возрожденной лаборатории. Поэтому Трун попросил одного из «перебежчиков» из Карнеги – Меллона провести презентацию для остальных членов группы.

Оратора звали Майк Монтемерло, это был инженер с тихим и вкрадчивым голосом, обладавший репутацией компьютерного гения, эксперта в программном обеспечении для роботов, которое позволяет им определять свое местоположение и одновременно привязываться к карте. Как раз эта функция так подвела Sandstorm во время первой гонки. Отец Майка, Мелвин Монтемерло, был программным директором НАСА и плотно сотрудничал с Уиттакером в многочисленных проектах. Когда Майк заканчивал школу, отец провез его по нескольким университетам, чтобы тот своими глазами увидел кампусы каждого из них. Однажды вечером в Питтсбурге они вдвоем бросали камушки в окно Уиттакера, пытаясь вызвать живую легенду робототехники на улицу и попросить ее показать Майку Центр полевой робототехники. Именно из-за этой экскурсии Майк оказался в Университете Карнеги – Меллона. Несколько лет спустя Уиттакер стал руководителем кандидатской диссертации Монтемерло. В то же самое время Майк работал в одном офисе с Крисом Урмсоном.

По существу, стэнфордское выступление Майка представляло собой отчет о поездке на трек California Speedway. Выступление было богато проиллюстрировано фотографиями роботов и ясно показывало проблемы и недостатки техники, с которыми пришлось столкнуться каждой команде. Он потратил много времени на работу, результаты которой были практически уничтожены инцидентом с переворотом Sandstorm. Предпоследний слайд спрашивал, стоит ли Лаборатории искусственного интеллекта принимать участие в следующих гонках DARPA Grand Challenge. На заключительном слайде красовалось слово «НЕТ», набранное полужирным шрифтом большими буквами.

Трун – худощавый мужчина, говорящий с идеальной дикцией и ювелирно точными предложениями, особый колорит которым придает немецкий акцент. Он родился в небольшом городе Золинген в Рейнской области и вырос в северной Германии. «Почему нет?» – спросил он негромко.

«Это трудно, – ответил Монтемерло, из-за своей прически с пробором посередине и очков в тонкой металлической оправе выглядевший в точности как программист из голливудских фильмов. – Это означает отгородиться от мира, – продолжил он, вероятно, имея в виду опыт Урмсона и его группы. – Люди будут вынуждены работать днем и ночью. Они полностью лишатся социальной жизни. Наконец, это просто невозможно!»

Видимо, в глубине души Монтемерло догадывался, что лучший способ заставить Труна попытаться сделать что-либо – сказать ему, что это невозможно. «Я не считаюсь с правилами, – отвечает ему Трун в точности так, как это сделал бы и Уиттакер. – Я бунтарь и люблю совершать безумства».

Трун был младшим из трех детей. «На меня у родителей уже не хватало ни времени, ни сил, – признался он как-то во время интервью много лет спустя. – У меня было прекрасное детство, но в основном я был предоставлен сам себе». Вынужденный проводить время в одиночестве, он приобрел страсть к разного рода интеллектуальным предприятиям. Когда ему было двенадцать лет (на дворе стоял 1980 год), его страстью был калькулятор Texas Instruments; на этой машинке можно было писать программы для решения уравнений. Трун развлекался, составляя для него небольшие игровые программы. Затем ему попался на глаза персональный компьютер Commodore 64 в местном универмаге. Для семьи из среднего класса это было слишком дорогой покупкой, поэтому Трун приходил к выставленному в магазине компьютеру и программировал на нем день за днем, неделю за неделей. Каждый день он пробовал все более крупные задачи. Он стал мастером написания краткого, сжатого кода: каждый день, когда магазин закрывался, компьютер выключали, и на решение задачи у него было два с половиной часа между окончанием уроков в школе и закрытием магазина.