litbaza книги онлайнСовременная прозаЕще один год в Провансе - Питер Мейл

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+

Закладка:

Сделать
1 ... 10 11 12 13 14 15 16 17 18 ... 49
Перейти на страницу:

Появляется первая дама, владелица парикмахерской близлежащей деревни. Волосы ее цвета сезона, что-то среднее между темной хной и спелым баклажаном, подстрижены коротко. Она над ними, конечно, долго колдовала перед выходом из дому. Лицо ее сияет, как на ланкомовском плакате, дышит бодростью, поразительной в столь ранний час. Она заказывает кофе noisette, эспрессо с ложечкой молока. Чашечка замирает в ее баклажанового цвета ногтях, она критическим взором оценивает недостатки прически герцогини Йоркской в журнале «Алло!» и жалеет, что не дано ей исправить халтурную стряпню цирюльников острова дикарей за Ла-Маншем.

Она отбывает, сопровождаемая перестуком изящных каблучков, снова наступает затишье. Для алкоголя час не наступил, исключение представляет лишь водитель, развозящий пиво. Он доставил и разгрузил бочонки, теперь должен снять пробу, проверить качество напитка, а заодно и охладиться. Уезжает и он, а кафе готовится к приему следующих посетителей. Столы очищаются, стаканы блестят, диапазоны радио исследуются в попытке ускользнуть от вездесущего французского рэпа.

Появляются новые посетители. Две фигуры, вежливо кивнув, усаживаются у окна, положив перед собой путеводители. На них униформа среднего разумного туриста: куртки на случай внезапного похолодания, выпуклости на животе, образованные сумочками на поясе, нехитрыми приспособлениями, предназначенными для защиты личных ценностей от хитрых воров. Немного поколебавшись, они заказывают вино, с виноватым видом чокаются друг с другом.

Для туристов, пожалуй, слегка рановато, зато самое время для прибывшего после них квартета старожилов с суммарным возрастом за три сотни лет. Перед ними появляются стаканчики розового и карты для belote. Но прежде чем они приступят к игре белот, четыре головы в плоских кепках, не то беретах поднимут взор и обозреют помещение на предмет наличия чужаков. Эти старожилы принадлежат к дотуристическому поколению, их все еще удивляет популярность Прованса, они еще не привыкли, что за свои полуразвалившиеся амбары и скромные земельные участки могут получить колоссальные, по их разумению, суммы. Развалина стоит четверть миллиона, небольшого размера дом принесет миллион. Putaing[41], как изменился мир…

Четыре мушкетера занялись картами, а нам пора познакомиться с одним из главных аттракционов кафе, с madame la patronne, дамой «определенного возраста» с внушительным декольте. Серьги ее размером напоминают обручи, на которых восседают попугаи. Я украл ее из одного марсельского бара. Там она господствовала над своей территорией в обтягивающих тигровой расцветки лосинах, отпускала напитки, шутки и ругательства в адрес завсегдатаев. Эта женщина родилась за стойкой и срослась с ней, подумал я тогда. По счастливому совпадению звали ее Фанни.

Ее имя неразрывно связано с площадкой для игры в boules под деревьями рядом с террасой кафе — еще одна украденная мною реалия. Оригиналом можете полюбоваться возле кафе «Лу Пастр» в Апте. Каждый день, если позволяет погода, зрители — все до одного знатоки — усаживаются на низкую каменную стену и обмениваются впечатлениями о действиях игроков. Сражаются в pétanque[42]. Этот вариант игры изобретен, возможно случайно, в Ля-Скота около ста лет назад. До той поры шар бросали в движении, но в тот знаменательный день один из игроков бросал шар, стоя в позиции «ноги вместе», то есть pieds tanqués. Уж устал он, лень одолела, мозоль беспокоила, артрит… Кто знает. Но новый стиль вызвал подражание, распространился, прижился.

А за стойкой бара находилась именно Фанни, дама чарующей внешности и доброго нрава. Когда в ходе игры кто-то впадал в отчаяние от неудачного развития событий, он покидал площадку, отправлялся в бар и в порядке утешения получал от Фанни поцелуй. Со временем процедура стала ритуальной, запечатлелась и в терминологии игры. Если в наши дни кто-то из сидящих на стенке проронит: «Té, il а encore baisé Fanny»[43], знайте, что это не амурная подробность, а констатация неумелого хода игры. Недавно я заметил выставленный в витрине набор шаров для игры в boules, по заверению изготовителя настолько совершенный, что его с энтузиазмом нахваливали как «Anti-Fanny».

Влияние Фанни наших дней, хранительницы моего воображаемого кафе, простирается далеко за пределы ее заведения и прилегающей площадки для игры в шары. Она гораздо больше, чем утешительница случайного неудачника, она нечто вроде деревенского психиатра, ей можно излить горести, ощутить моральную поддержку и почерпнуть бодрость в наполненном ею стакане. Она же и неофициальный банкир, может налить и в кредит, может даже и поддержать ссудой особо доверенного клиента. В награду за многочисленные и разнообразные благодеяния она получает щедрые вливания живительного информационного потока: деревенские сплетни. Вражда между кланами, домашние баталии, нелегальные связи, лотерейные выигрыши — все это улавливают ее чуткие уши. Она редактирует информацию, распределяет ее, она оберегает источники. Как журналист, туманно указывающий на «осведомленные круги, близкие к президенту», она никогда не укажет пальцем на поставщика сведений. «On‚ dit…», то есть «говорят…» и не более того. Но этого достаточно, чтобы зародились слухи, невидимые обитатели каждой деревни, чтобы понеслись по улицам, как собака за мячиком.

За редкими исключениями все взрослое население деревни ежедневно отмечается в кафе. Кто забегает на минутку, а кто застревает и надолго. Один из них оттуда почти не вылезает. Всегда припаян к табурету у края стойки, поближе к двери, в выгодной позиции для перехвата входящего, если тот недостаточно проворен. Это Фаригуль, отставной школьный учитель, работающий над книгой (только непонятно когда, учитывая его постоянное присутствие в баре) вот уже в течение восьми лет, с тех пор как он оставил академическую активность. Теперь его классная комната — помещение кафе, а вы его ученик. Если, конечно, вам не повезет.

Он вмещает в себе всю Académie Française, одержим чистотой французского языка и громогласно возмущается тем, что называет англосаксонской заразой, губительно сказывающейся на родном наречии и на многом другом. Основное направление его возмущения в наши дни — я бы назвал это его bête noire[44]— тлетворное и неудержимое влияние Голливуда. Фаригуль убежден, что киноиндустрия — ударный отряд тщательно продуманной антифранцузской культурной агрессии. Он, однако, признает, что на «Титаник» сходил, но исключительно чтобы полюбоваться на полюбившиеся ему скулы Леонардо Ди Каприо, если верить Фанни. Если его спросить о впечатлении, он резюмирует весьма кратко: «Судно затонуло, пассажиры погибли. Очень веселая история».

Слегка отстает от Фаригуля другой завсегдатай, Томми, деревенский мигрант. Родом он из далекой Скандинавии, но по какой-то причине много лет назад решил превратиться во французского фермера, к чему приложил немало усилий. Он, пожалуй, последний в деревне, кто курит «Голуаз» без фильтра. Ему удалось усвоить крестьянскую манеру докурить сигарету до последней четверти дюйма; приклеенный к губе окурок лихо дергается в симбиозе с нижней губой во время разговора. Пьет он pastis, который называет pastaga, а ежедневные полуденные бифштексы, steack frites, кромсает карманным ножом «Опинель» с деревянной рукояткой, которой колотит о стол, чтобы высвободить древнее почерневшее лезвие. Кто бы подумал, что перед нами отпрыск благопристойного семейства среднего класса из Осло?

1 ... 10 11 12 13 14 15 16 17 18 ... 49
Перейти на страницу:

Комментарии
Минимальная длина комментария - 20 знаков. Уважайте себя и других!
Комментариев еще нет. Хотите быть первым?