Его отпустили через сорок минут. Даже вернули оружие. Кардинал Джанини вынес ему «последнее предупреждение». Что ж, оно того стоило, подумал Винсент. Он надеялся, что это их предпоследний разговор с кардиналом. А во время последнего разговора сидеть и угрожать будет уже сам Винсент.

Изабелла прекрасно понимала, в каком качестве ее оставили на прежней работе. Она была заложницей, гарантией хорошего поведения высланного с планеты Клозе.

Она не сомневалась, что с большим удовольствием Рокуэлл не остановился бы на полумерах и отдал бы приказ о физической ликвидации Клозе, но император просто не решился сделать это сразу по приходе к власти. В то время это вызвало бы слишком большой общественный резонанс.

При Юлии Клозе был не только видным государственным деятелем, он был любимцем народа, одним из немногих героев этой войны. Его несколько раз записывали в ряды мертвых, но он каждый раз возвращался оттуда, откуда его возвращения не мог ждать уже никто.

Способности Клозе к выживанию были просто феноменальны. Изабелла не сомневалась, что если из всего небольшого соединения вице-адмирала Рикельми выживет только один человек, то этим человеком будет Генрих.

Но она все равно волновалась за него больше, чем за себя. У Клозе были враги и помимо таргов, и рано или поздно, но его хваленая живучесть могла дать сбой.

Изабелла закончила работу с документом, сохранила файл и посмотрела в окно. С этого этажа видно было только небольшую часть Лондона, но на самом деле вид из окна Изабеллу вовсе не интересовал.

Она слишком устала. Устала ждать, устала бояться, устала ловить сочувственные взгляды одних сотрудников и ненавидящие взгляды других.

Ей сочувствовали, потому что она была женщиной Раптора. По этой же причине ее и боялись. Здесь всем было наплевать на ее профессиональные качества, и работа, которую она выполняла, служила только для того, чтобы заполнить время.

Она пленница, которой некуда бежать. Раз она не могла найти Клозе, оставалось только ждать, пока Клозе найдет ее.

Дорога на Землю должна была занять чуть меньше пяти дней. Клозе сумел бы добраться быстрее, сядь он сам за управляющие джойстики, но у него имелись более серьезные дела. Например, ознакомиться с планом восстания, разработанным адмиралом Крузом и бывшим директором УИБ Винсентом Коллоджерро.

Ключевых моментов оказалось не так уж много.

Первым, и самым главным, фактором в плане значилось физическое устранение Максимилиана Первого. Клозе счел, что это разумно. Император, хороший или плохой, это знамя. Лиши противника знамени – и за что он будет драться?

К сожалению, этот пункт был и самым сложным для исполнения. Охрану императора теперь осуществляло не УИБ, как это было на протяжении четырехсот лет, а специальное подразделение МДВ, прозванное «серыми паладинами» за цвет своих мундиров, или, что куда более романтично, «ангелами смерти». Бывшие спецназовцы, вооруженные по последнему слову техники. Такой заслон будет нелегко пройти даже специально обученным диверсантам УИБ.

По сравнению с первым пунктом все остальное казалось достаточно простым. Планету контролирует тот, кто контролирует ее орбиту. Доминирующим объектом на орбите была и оставалась мобильная космическая крепость «Шива», на которой у адмирала Круза было полно верных людей. Как только будет захвачена МКК, а Круз вполне может это осуществить, учитывая, какие настроения царят нынче во флоте, остальное станет делом техники.

Самым кровавым аспектом являлась ликвидация Министерства духовного воспитания. Винсент полагал, что большая часть работающих там парней окажется фанатиками и будет драться до самого конца, поэтому не исключал и нанесение удара с орбиты. Попутный ущерб в таком случае был бы просто колоссальным. Невозможно уничтожить здание в центре густонаселенного города так, чтобы при этом не пострадал никто из мирных жителей.

Клозе места на передовой не нашлось Его предполагалось хранить для разгребания последствий мятежа, если он удастся, или для попытки реванша, если дело закончится провалом.

– Кофе будешь? – Он еще не успел ответить согласием, как Пенелопа поставила перед ним кружку с горячим напитком.

– Буду, – решил Клозе и отложил в сторону портативный компьютер.

Пенелопа устроилась в кресле напротив. Каюта была небольшой, поэтому кресла стояли совсем рядом. Их разделял только маленький журнальный столик.

– Мне кажется, что Империя как форма правления себя исчерпала, – сказал Клозе. – Все эти заговоры и мятежи последних лет… Если вдруг у нас получится то, что мы собираемся сделать, и если вдруг мы выиграем войну с таргами, нам придется задуматься о реформировании нашего общественного строя.

– Тебе не нравится быть дворянином?

– Мне больше нравилось быть простым военным и держаться от политики как можно дальше, – сказал Клозе. – И вы всегда знали мое отношение к этому дерьму. Почему же вы выбрали именно меня?

– А кого еще? – удивилась Пенелопа. – Ты оказался единственным человеком, кто подходил по всем параметрам, кроме происхождения.

– В порядке мелкого подхалимажа к будущему правителю ты должна удовлетворить мое любопытство и огласить мне эти параметры.

– Тщеславие – это грех.

– Все мы не без греха.

– Ну во-первых, это должен был быть фотогеничный человек.

– Тут вы попали в точку, – согласился Клозе.

– Это должен быть человек, которого вся Империя знает в лицо.

Клозе хмыкнул. От этой известности проблем всегда было больше, чем преимуществ. Никто не спрашивал его согласия, когда имперская пропаганда превратила их совместный с Юлием полет на «Одиссее» в подвиг и создала героев из двух пилотов, которые просто выполняли приказ и хотели выжить. Когда обстоятельства сложились таким образом, что Юлий был вынужден занять престол, известность сыграла ему на руку.

Теперь тот же фокус пытались провернуть с Клозе. Правда, за ним числилось на один «подвиг» больше. День, когда Клозе потерял остатки своей эскадрильи и еле унес ноги с оккупированной таргами Сахары, из обычного героя превратил его в настоящую живую легенду.

– Человек, которого уважает Генштаб, – продолжила Пенелопа.

– Вряд ли они меня до сих пор уважают, – заметил Клозе. – Скорее меня там не любят. Особенно после того разноса, который я устроил им за Великий Китай.

Клозе казалось, что в Генштабе его считают выскочкой, который пролез на столь высокую должность благодаря протекции императора. Тем более что отчасти именно так оно и было. Никто, кроме Юлия, не назначил бы Клозе советником по вопросам безопасности. В его возрасте Клозе мог бы претендовать разве что на роль адъютанта какой-нибудь не слишком важной шишки Генштаба, а вместо этого оказался куратором этого сборища твердоголовых военных.