– Сама смотри. За три последних года Керенского трижды подстрелили, четырежды он подхватывал смертельные болезни. Еще его давило грудой камней, ранило при крушении шаттла; он получил ожоги, когда прямо перед ним взорвалась приборная панель на мостике; пострадал от декомпрессии, индуцированного безумия; дважды был укушен ядовитыми животными и попадал под полный контроль инопланетного телесного паразита. И это не считая недавней чумы и высадки к взбунтовавшимся роботам.

– А еще подцепил три венерических болезни, – меланхолично заметила Дюваль, просматривая текст.

– Приятного вам вечера! – пожелал Финн.

– Пожалуй, закажу пенициллин со льдом, – резюмировала Дюваль, возвращая телефон. – В общем, ты хочешь сказать: этот тип не должен дышать и двигаться.

– Ладно, я готов допустить, что пережить такое можно, – сказал Даль. – Но остаться в здравом уме и твердой памяти – ну уж никак. Он должен быть ходячим пособием по посттравматическим стрессовым расстройствам.

– Ну, есть восстановительная терапия, – предположила Дюваль.

– Да, но сколько можно?! Семнадцать серьезных травм и ранений за три последних года. То есть одна в два месяца. Парень должен лежать в позе эмбриона и не реагировать ни на что. А сейчас, похоже, едва он успевает оправиться, как из него снова вытряхивают все дерьмо. Прямо сказочный здоровяк!

– И это все, что ты хотел сказать? – поинтересовалась Дюваль. – Может, ты просто завидуешь его неуязвимости?

– Я хочу сказать, с нашим кораблем что-то совсем не так, – заметил Даль, прокручивая текст дальше. – Сегодня непосредственный начальник и коллеги навешали мне на уши дикой лапши о разведмиссиях и Керенском. Правда, я не поверил.

– Почему? – спросила Дюваль.

– Потому, что они сами себе не верят. И потому, что они никак не объясняют, к примеру, приключений Керенского.

Даль нахмурился и глянул на Финна.

– А на Дженкинса ничего нет?

– Ты про йети, которого мы с тобой повстречали? – осведомился Финн.

– Ну да.

– Про него в компьютере ничегошеньки.

– Он же не привиделся нам!

– Само собою. Его просто нет в системе. Но если он и вправду господь бог в программировании, как намекают твои коллеги, и если он все время активно ломает систему, ничего удивительного, что данных нет.

– Думаю, нам следует отыскать его, – заключил Даль.

– Зачем?

– Он знает кое-что, о чем никто другой не хочет говорить.

– Твои друзья из лабы считают, что он чокнутый, – напомнил Хестер.

– Не такие уж они ему друзья, – возразил Хэнсон.

Все посмотрели на него.

– Это почему? – спросил Хестер.

Хэнсон пожал плечами:

– Они утверждают, будто, скажи они сразу про порядки на корабле, Энди не поверил бы им. А поверить бы смог, только испытав сам. Может, оно и так. Но, не понимая происходящего, он не мог и поступать как они, то есть избегать коммандера К’рооля и прочих старших офицеров и не попадать в разведмиссии. Ребята, вы подумайте: все мы оказались в группе высадки – а на корабле-то несколько тысяч человек. Что у нас общего?

– Мы новички, – ответила Дюваль.

– Именно. И никого из нас коллеги не предостерегли до тех пор, пока могли отмалчиваться.

– Ты думаешь, они не объяснили все сразу не из-за недоверия? – предположил Даль. – Считаешь, нас просто хотели подставить, прикрыться нами?

– Это только гипотеза, – сказал Хэнсон.

– Вот уж не думал, что ты такой циник, – выдал Хестер, глядя на него с восхищением.

Хэнсон снова пожал плечами:

– Когда ты наследник третьего по величине состояния в истории, поневоле научишься понимать, что люди думают на самом деле.

– Нужно отыскать Дженкинса! – повторил Даль. – Необходимо выведать, что он знает.

– И как, по-твоему, это сделать? – осведомилась Дюваль.

– Прежде всего обследуем служебные коридоры, – предложил Даль.

– Даль, ты куда? – спросила Дюваль.

Она и остальные стояли посреди коридора на космической станции «Анжелес V», наблюдая, как Даль вдруг откололся от компании.

– Мы же в увольнительной! Можно напиться в хлам!

– И потрахаться! – добавил Финн.

– Напиться и потрахаться, да, – подтвердила Дюваль. – И не обязательно в таком порядке.

– Нет, лучше сперва напиться, а потом уж потрахаться, – заметил Финн.

– Спорю, у тебя нечасто до второго свидания доходит с такими убеждениями, – предположила Дюваль.

– Мы сейчас не обо мне, – указал Финн. – А об Энди. А он нас кидает.

– И в самом деле, – поразилась Майя. – Эй, Энди, ты что, не хочешь напиться и потрахаться с нами?

– Конечно хочу, – заверил тот. – Но сперва надо связаться кое с кем по гиперволновой.

– А на «Интрепиде» этого нельзя было сделать? – спросил Хэнсон.

– По гиперволновой – нет.

Дюваль закатила глаза:

– Твой последний бзик зашкаливает! Клянусь, Энди, с тех пор как тебе в башку втемяшился Дженкинс, ты стал настоящим занудой! Ты десять дней уже киснешь! Да встряхнись ты, унылая рожа!

– Обещаю, я быстро. – Даль улыбнулся. – Ребята, где вас искать?

– Я заказал нам люкс в местном «Хаятте». Ищи нас там, – посоветовал Хэнсон. – Но торопись: трезвости мы лишимся крайне скоро.

– А он – еще и невинности, – показал Финн на Хестера.

– Шел бы ты!.. – посоветовал Хестер и вдруг ухмыльнулся.

– Я мигом! – пообещал Даль.

– Ты уж не подведи! – приказал сурово Хэнсон, и компания двинулась по коридору, шутя и заливаясь смехом.

Даль проводил их взглядом и направился к торговому кварталу, где надеялся отыскать пункт гиперволновой связи.

Тот втиснулся между кафе и салоном татуировок. Комнатушка теснейшая, почти киоск, всего три терминала, исправных только два. В один орал и ругался пьяный парень с другого корабля. Даль занял свободный терминал.

На мониторе появилась надпись: «Добро пожаловать в узел гиперсвязи», затем – цена за минуту. Пятиминутный сеанс стоил почти столько же, сколько Далю платили в неделю. Он не слишком удивился. На открытие туннеля в пространстве-времени и мгновенную связь с терминалом, расположенным во многих световых годах, уходила уйма энергии. А она стоит денег.

Даль вынул анонимную кредитную карту, которую использовал, если не хотел связывать платеж со своим обычным банковским счетом, и положил на считывающую поверхность. Терминал принял карту и открыл окно «Передача». Даль назвал один из телефонов академии, подождал связи. Эндрю не сомневался: адресат звонка уже проснулся и занимается обычными повседневными делами. Вселенский союз жил по единому универсальному времени, иначе разная продолжительность световых дней на планетах союза и отличия временных зон сильно осложнили бы коммуникации. Но академия находилась в Бостоне. Правда, Даль толком не помнил, на сколько часов универсальное время отличается от бостонского.