Табак оказался крепким, давал сильное горькое послевкусие. Даже слишком сильное. С годами старик наверняка стал хуже чувствовать вкус, поэтому табаки послабее не радовали его. Молодой маг и старый виллан сидели молча в тени дома с яркой красно-оранжевой черепицей и выпускали дымные облака. Им не о чем было говорить, но курение обладало способностью хотя бы на краткое время объединять совершенно разных людей.

Один из играющих на улице детей, мальчишка, упал и расцарапал колено. Тобиус хотел было встать, но дед остановил его:

– Не надо. Не научится хорошо бегать – всю жизнь падать будет. Мартин, глист колченогий, твою растудыть, а ну беги к бабке, она тебя зельем обмажет!

– Не хочу-у-у! – завыл ребенок. – Оно жжется люто!

– Живо давай, отрок, неча землю кровью питать, чай, не на войне! И не огрызайся мне, не то смотри, я те трепку устрою!

– Злой ты, деда, – утирая последние слезы, ответил мальчик, проходя мимо.

– А ну я сейчас как встану…

Мальчика унесло точно ветром. Старик улыбнулся вслед внуку, отчего вокруг его глаз собралось немереное количество морщин:

– Сорванец.

Докурив трубку, Тобиус выбил чашу, прочистил мундштук и поднялся:

– Спасибо, добрый человек, пойду я.

– Вы к нам надолго, чар?

– Возможно, что навсегда, – пожал плечами волшебник.

– Эт хорошо, – улыбнулся старик. – Я Мартин Гофер-старший. А тот глист мой потомок, Мартин Гофер-младший-младший.

– Дважды младший?

– Да. Ведь Мартин Гофер-младший – это его отец!

– Тобиус, маг Академии Ривена.

– Добро, чар Тобиус, добро!

Деревенька была небольшой, от трактира до замковых врат рукой подать. Десяток улочек, много дворов, заборов, амбаров, сараев, огородов и садов, коровники, свинарники, прочие постройки для домашней живности, колодец с журавлем, а больше ничего. Даже частокола у деревни не имелось, один лишь плетень, и для собственной часовни она была маловата.

– Ну как? – спросил трактирщик, стоило Тобиусу показаться на пороге.

– Я поступил на службу к его милости.

Томас Бэйн с облегчением вздохнул и улыбнулся:

– Добро пожаловать, чар Тобиус.

– Погощу у вас наверху еще какое-то время.

– Сколько угодно! А теперь будьте любезны отзавтракать.

Вскоре отяжелевший от съеденной рисовой каши с сахаром и изюмом, яичницы с беконом и луком, залитой кружкой эля, волшебник поднялся в свою комнату. Усевшись на кровать, Тобиус достал из сумки фолиант, оправленный в твердую бронзовую обложку, украшенную силуэтом летящего мотылька с лицевой стороны. На несколько часов он погрузился в чтение своей книги заклинаний. Время от времени волшебник выхватывал прямо из воздуха длинное ярко-синее перо, с которого сыпались искорки, и вписывал на страницы новые строки.

В ногу уткнулось что-то прохладное и мягкое. У ступни волшебника на полу сидело нечто похожее на мяч из мягкого каучука, только черный, блестящий и упруго подскакивающий. У этого мяча не было ничего, кроме широченного рта, полного крупных квадратных зубов, и ушей, по форме напоминавших кошачьи. Безглазое нечто улыбалось Тобиусу.

– Выспался?

Существо издало звук, похожий на кошачье мяуканье:

– Мр-р-ря!

Лаухальганда запрыгал по комнате, исследуя каждый фут, после чего выскочил на балкон, под солнышко.

Уморившись, вскоре волшебник и сам не заметил, как задремал в душноватом тепле. Гораздо позже его разбудил стук в дверь.

– Пора, чар Тобиус, сир ведь приглашал вас на ужин?

У лестницы его терпеливо поджидал Томас Бэйн, уже без фартука, но в аккуратном зеленом камзоле, отчего-то сильно напоминавшем перешитую пехотную форму.

– Поторопимся, негоже заставлять сира ждать!

Молодой маг спустился в общий зал, наполненный людьми, и ровный гомон немедля стих. Вилланы, вернувшиеся с полей и пастбищ, собрались вечерком под общей крышей в зале со множеством свечей, чтобы пропустить по кружке. Все они разом повернули головы к новому в деревне человеку. Тобиус неспешно прошествовал к выходу, где ждали двое замковых стражников. Почетный эскорт. Один из них этим утром водил мага к ее высочеству.

– Имя и звание? – потребовал Тобиус.

– Рядовой Эрвин, чар! – громко ответил солдат, но потом замешкался: он не знал – должен ли отдавать волшебнику честь?

– Я тебя запомню.

Краем глаза Тобиус заметил, как Томас Бэйн оценивающе смотрит на него. Этот человек был похож на мурза – большого лесного хищника из семейства кошачьих. Он казался слишком тяжелым на подъем, спокойным и ленивым, но это впечатление было смертоносно обманчиво.

Стол, за которым могли уместиться два десятка человек, стоял в малом чертоге, и большинство гостей уже собралось.

Отрекшийся король беседовал с двоими мужчинами, один из которых был… здоровым таким кабаном поперек себя шире, обритым наголо, но с длинными вислыми усами. Он носил дорогой по местным меркам бордовый камзол, подпоясанный толстым красно-белым канатом. Второй мужчина был несколько выше и гораздо моложе первого, здоровый такой бык с широченными плечами, сильными руками и бочкообразной грудью. Волшебник признал в нем давешнего знакомца Тобиуша.

Принцесса к ужину сменила стиль одежды: сверху ее облачение все еще напоминало закрытый камзол, но снизу появилась пышная юбка, что означало – на ее высочестве, несомненно, платье. Она стояла вполоборота к остальным и с немой тоской смотрела на языки пламени в большом камине.

Генерал Бальден изменился разительно, на фоне всех прочих гостей он казался яркой птицей с Зеленых островов, каким-то ветром занесенной на обычный птичий двор, чему немало способствовал цветастый мундир и яркое перо на шляпе с заломленным полем. Военный скучающе вертел в пальцах огромный охотничий тесак с рукояткой из оленьего рога.

– А, вот и наш новый маг! Про этого юношу я тебе и говорил, господин Гофер. Подойдите, чар Тобиус, здесь все свои, и со всеми, как мне кажется, вам придется работать.

– Очень приятно, будем знакомы! – пропыхтел усач, сжимая протянутую руку Тобиуса сильными толстыми пальцами. – А это мой старший сынок Тобиуш…

– Знакомы, – кивнул волшебник.

– Это господин Мартин Гофер-младший, староста и просто очень хороший человек, – порекомендовал усача Бейерон. – С остальными вы уже знакомы, как я знаю.

Пожилой слуга возвестил о том, что стол накрыт и можно садиться.

Обильная трапеза не поражала изощренностью кулинарных шедевров, столь любимых, к примеру, архаддирскими чревоугодниками. Дичь, вареная и жареная; тушенная в вине баранина и говядина, большие глубокие тарелки с ягодами, несколько бадей с соленьями, горячие караваи, испеченные на замковой кухне. Запивать еду предлагалось пивом и элем. Также на столе присутствовали старые, почерневшие от времени кувшины с марочным вином долгой выдержки, привезенные из Виноградной долины Архаддира и с Аримеадского архипелага. Пожалуй, лишь вина и могли назваться роскошью на этом ужине, особенно архаддирское «Когалье».