На определенном уровне, несомненно, прослеживается некая общность культурного наследия, ни в коем случае не ограниченного только религией. Она связывает многие северные народы доисторического периода и вполне может распространяться даже за пределы Европы. Однако если мы внимательнее присмотримся к каждому конкретному времени и месту, то обнаружим уникальные особенности — и в этом нет ничего удивительного. Несмотря на отдельные совпадения, во многих других отношениях духовный мир

Скандинавии эпохи викингов заметно отличался от всего существовавшего раньше (даже параллели с Античностью возникают лишь в единичных случаях). Если рассматривать скандинавское мировоззрение целиком во всей его удивительной многоплановости, оно, несомненно, образует отдельную самостоятельную категорию, и нам следует относиться к нему именно так.

Возьмем всего один пример из царства богов: вряд ли уместно вообще говорить о существовании скандинавского пантеона как такового, по крайней мере в классическом смысле этого слова. За исключением «Перебранки Локи», повести о гибели Бальдра и некоторых отрывков из «Прорицания вёльвы», в мифах и преданиях скандинавские божества, кажется, вообще редко встречаются или взаимодействуют друг с другом. Мир Асгарда, по-видимому, был таким же космополитичным, как его человеческое зеркало внизу, и его население со временем увеличивалось за счет пришельцев со всех концов света, примечательно точно отображая процессы, происходившие в Мидгарде.

Кроме того, в жизни богов был еще один интригующий аспект. Как ни странно, в Асгарде тоже были храмы и культовые сооружения, где сами боги делали подношения — но чему или кому? Мифология викингов — один из крайне редких в мировой культуре примеров, в котором боги тоже исповедуют религию. Судя по всему, за ними стояло что-то еще, нечто более древнее и непонятное, и вовсе не обязательно индоевропейское. И нет никаких оснований предполагать, что люди эпохи викингов знали о том, что это было, больше нас с вами.

У богов были собственные Иные, обладавшие почти такой же силой, — великаны. Они присутствуют в истории о сотворении мира с самого начала, фактически еще до появления первого бога. Эти изначальные существа регулярно появляются в рассказах о приключениях разных богов как враги Асгарда. Стремление отомстить за смерть Имира — преступление, с которого началось существование мира викингов, — подогревает ненависть великанов к асам, и эта ненависть не угаснет до самого Рагнарёка, когда их ледяные и огненные армии вторгнутся в обитель богов. Было сделано много попыток разобраться, что именно олицетворяют собой великаны. В отличие от богов они никак не соприкасаются с человеческим миром

Мидгарда, но при этом составляют часть самых глубоких и древних пластов преданий. Кто они — духи дикой природы, изначальные противники? Или они символизируют саамов, объединившихся со скандинавскими богами, но имеющих явные отличия? Может быть, многочисленные любовные связи великанов и асов каким-то образом символизируют королевские ритуальные браки, объединяющие в единое целое элементы королевства? Мы не знаем, но, так или иначе, великаны уверенно занимают место на сцене вместе с другими великими силами.

Важнейшее место во взаимоотношениях богов с человеческим миром, а также в жизни его сверхъестественных обитателей занимала концепция судьбы (участи, жребия). Будущее всех существ — смертных и богов, живых и умерших — было заранее предопределено. Этот закон лежал в основе скандинавского мировоззрения. Для скандинавов эпохи викингов судьба представляла собой не отсутствие выбора, а скорее проявление в реальности изначально существующей истины. Это не отменяло свободы воли, но проявление этой свободы неизбежно вело вас к превращению в того человека, которым вы на самом деле были всегда.

Судьба принимала разные обличья, но самым недвусмысленным ее воплощением были норны — сверхъестественные женские существа огромной силы, определявшие, как сложится жизнь каждого человека. Источники (эддические и скальдические стихи, а также проза Снорри), как обычно, рисуют путаную и неоднозначную картину. Чаще всего в них упоминаются три женщины: Урд, Верданди и Скульд. Их имена, возможно, обозначают прошлое, настоящее и будущее — или просто взгляды на бытие под разным углом. Во всяком случае, имя Урд имеет явный подтекст судьбы. Три норны живут в чертоге рядом с колодцем у корней Мирового Древа, связанного с Асгардом. Каждый день они зачерпывают сырую глину у кромки воды и обмазывают ею ствол и ветви Иггдрасиля, заботясь о его благополучии. В одних поэтических описаниях они — великанши, в других — юные девушки. Об их возрасте ничего не известно, но не следует слишком доверять традиционной триаде «дева, жена, старуха», которую с ними часто пытаются связать.

В поэзии скальдов норны выступают как метафорические судьи, адвокаты жизни, выносящие окончательный приговор судьбы.

Обычно норны невидимо трудились в тени, хотя иногда приходили к людям во сне. На каждом ногте у них были начертаны руны — символы тайны. Норн часто изображают ткущими судьбу на ткацком станке — еще один мотив, общий для нескольких мифологических традиций. На вертикальном ткацком станке основа ткани всегда имеет узор, заданный с самого начала расположенными в определенном порядке нитями. Каким будет этот узор, решает ткачиха, но его нельзя увидеть целиком, пока ткань не будет закончена. Это элегантная метафора жизненного пути, раскрывающегося через человеческий опыт и заканчивающегося только тогда, когда будет обрезана последняя нить.

Некоторые эддические поэмы утверждают, что свои норны были не только у людей, но и у других существ, в том числе эльфов, гномов и даже богов. Иногда встречаются упоминания о добрых и злых норнах, отвечающих за благоприятные и неблагоприятные повороты судьбы, хотя неясно, следует ли понимать это буквально. Снорри говорит, что норны асов посещают каждое человеческое дитя при рождении и определяют его или ее дальнейший путь. Может быть, такое разнообразие норн больше соответствует подлинным представлениям скандинавов эпохи викингов, а тройка норн, о которой шла речь вначале, возникла под влиянием античных образцов и, возможно, при некотором участии христианских писателей.

Самые известные сегодня сверхъестественные существа, помимо главных знаменитостей скандинавского «пантеона», — это валькирии. Они тоже были посредницами судьбы, но, как следует из названия («выбирающие павших»), их уделом была война. Валькирии исключительно хорошо отображены в прозаических и поэтических письменных источниках с конца IX до XIV века и далее. Изображения, по всей вероятности, представляющие именно их, часто встречаются в иконографии эпохи викингов, и нет никаких сомнений в том, что они действительно составляли часть реально существовавшей системы верований. Валькирии, как и викинги, тоже пострадали от многовековой апроприации и стереотипизации.

В литературе валькирии — прислужницы Одина. Они выбирают среди воинов самых храбрых, которым суждено погибнуть в битве. Нас с вами это вряд ли обрадовало бы, но для тех, кого они выбирали, это было комплиментом, поскольку означало, что они присоединятся к богу войны в Вальхолле. Пока убитые готовятся к Рагнарёку, валькирии, как хозяйки чертогов, подают им мед и, возможно, предлагают иные утехи. Судя по описаниям, валькирии вооружены копьем, мечом и щитом, одеты в кольчуги, иногда также в шлемы. Они скачут на своих конях по небу — увидев росу на траве, знайте, что это пот, упавший с боков их скакунов. Иногда эти воинственные женщины облачаются в кожу и крылья лебедей и могут летать. В некоторых эддических поэмах валькирии выбирают человеческого героя, защищают его в битве и часто влюбляются в него, но именно в этот момент (если не раньше) их образ начинает сливаться с более поздними домыслами.