Преступление до некоторой степени заменяет массовое движение. Там, где общественное мнение и закон не слишком строги, а бедность не абсолютна, там скрытые силы неудовлетворенных и не нашедших в жизни своего места часто выливаются в преступления. Замечено также, что с момента возбуждения, вызванного массовыми движениями, будь то патриотическими, религиозными или революционными, количество уголовных преступлений сокращается.

43

Сила и энергия массового движения берут свое начало в склонности его последователей к объединенным действиям и самопожертвованию. Когда мы приписываем успех движения его вере, доктрине, пропаганде, умелому руководству, жестокости и т. д. и т. п., этим мы только перечисляем инструменты для объединения и средства воспитания готовности к самопожертвованию. Понять природу массовых движений, пожалуй, невозможно, если не признать как факт, что главная забота этих движений – культивировать, усовершенствовать и навсегда закреплять умение к объединенным действиям и способность к самопожертвованию. Понять процесс того, каким образом это достигается, – значит постигнуть внутреннюю логику основных положений и действий активного массового движения. За немногими исключениями{57} каждая группа или организация, пытающаяся по той или иной причине создать и сохранить в своих рядах единство, цельность и постоянную готовность к самопожертвованию, обычно проявляет особенности – возвышенные или низменные – массового движения. С другой стороны, массовое движение неизбежно теряет свои – отличительные от других видов организаций – черты, когда его коллективное единство ослабевает и движение начинает допускать естественную законность личной заинтересованности. В периоды мира и благоденствия демократическое государство представляет собой объединение с твердо установленными порядками, состоящее из более или менее свободных личностей. Но во время кризиса, когда государство под угрозой, оно старается укрепить народное единство и вызвать готовность к самопожертвованию – и все это в известной степени придает ему характер массового движения. То же самое относится к религиозным и революционным организациям: их сходство с массовыми движениями зависит не столько от проповедуемых ими доктрин и не от предлагаемых программ, сколько от степени заботы о единстве и от готовности их последователей к самопожертвованию.

Важно, что у очень неудовлетворенных людей стремление к объединенному действию и готовность пожертвовать собой возникают непосредственно. Поэтому если проследить самопроизвольное зарождение стремления к объединенному действию и самопожертвованию у неудовлетворенных, то можно будет получить кое-какие данные для понимания самой природы этих склонностей и техники их воспитания. Что беспокоит неудовлетворенных? Сознание непоправимо изуродованного «я». Их главное желание – бежать от своего «я», а это желание и проявляется в склонности к объединенным действиям и самопожертвованию. Отвращение к нелюбимому «я», желание забыть о нем, спрятать его, сбросить его с себя, потерять его – все это вызывает готовность принести свое «я» в жертву и растворить его в коллективном целом, теряя при этом свои личные особенности. К тому же этот отказ от самого себя обычно сопровождается рядом различных, внешне не связанных взглядов на жизнь и импульсов, которые при более тщательном рассмотрении оказываются основными факторами процесса объединения и самопожертвования. Иными словами: неудовлетворенность вызывает не только стремление к единству и готовность к самопожертвованию, но и создает механизм для их реализации. Такие различные свойства, как недооценка существующего, способность принимать все на веру, склонность к ненависти и подражанию, легковерие, готовность браться за невозможное и многое другое, которыми изобилуют сильно неудовлетворенные умы, – все это, как мы дальше увидим, содействует объединению и побуждает к опрометчивости.

В разделах 44–103 будет сделана попытка показать, что, когда мы стараемся воспитать в людях стремление к объединенному действию и способность к самопожертвованию, мы делаем все возможное – вольно или невольно, – чтобы вызвать и поощрять в них отчуждение от самих себя. Кроме того, мы стараемся вызвать и развивать в них многие из перечисленных взглядов и импульсов, которыми у неудовлетворенных сопровождается самопроизвольный отказ от себя. Короче, мы попытаемся показать, что техника активного массового движения состоит в основном во внедрении и культивировании склонностей и реакций, характерных для неудовлетворенного ума.

Думаю, что читатель этой части книги будет со многим не согласен. Ему, вероятно, покажется, что многое здесь преувеличено, а многое упущено. Но книга эта – не учебник. Это книга размышлений, и она не избегает полуправд, если они могут подсказать новый подход к проблеме и поставить новые вопросы. «Иллюстрируя принцип, – говорит Баджот, – вы должны многое преувеличить, а многое упустить».

Способности к объединенному действию и самопожертвованию почти всегда движутся вместе. Когда мы слышим о группе, презирающей смерть, то обычно имеем основание заключить, что это тесно связанная и крепко объединенная группа{58}. И, с другой стороны, когда мы встречаем члена тесно сплоченной группы, имеем основание предполагать, что он презирает смерть. И объединенное действие, и самопожертвование требуют самоуничижения. Чтобы стать частью единого целого, личности приходится от многого отказаться. Она должна отказаться от частной жизни, от своего мнения, а часто – и от личного имущества. Таким образом, подготовка человека к объединенному действию – есть не что иное, как подготовка его к актам самоотречения. Человек, практикующий самоотречение, как бы сбрасывает с себя твердую скорлупу, отделяющую его от других, чтобы соединиться с ними. Все, что объединяет, способствует самопожертвованию, и наоборот. Факторы, способствующие тому и другому, в последующих разделах книги для удобства разделены, но двойственная функция каждого из них подразумевается.

Здесь стоит еще набросать план следующих разделов – 44–63, посвященных теме самопожертвования.

Техника выработки готовности к борьбе и смерти состоит в том, чтобы отделить личность от ее внутреннего «я», т. е. чтобы не разрешать личности быть собой. Это достигается полным слиянием личности с коллективом (разделы 44–46) или наделением ее воображаемым вторым «я» (раздел 47), или внушением ей презрения к существующему настоящему и устремлением ее к несуществующему будущему (разделы 48–55), затем путем создания завесы, отделяющей личность от действительности (доктрина) и непроницаемой для фактов (разделы 56–59), или путем нарушения внутреннего равновесия индивидуума, разжигая в нем разные страсти (разделы 60–63).

44