Улицы словно смыкались вокруг них, и фонарей стало меньше. Брэм, видимо, знал, куда ехать, но по тому, как он сжимал и разжимал пальцы на дубинке под одеждой, Отрава видела, что ему не по себе. Они ехали по каким-то глухим трущобам Крепости, где беспорядочно понастроенные хижины заваливались одна на другую. Из решеток с шипением валил пар, и вдоль сточных канав сновали крысы. Телега продолжала скрипеть, и крокоящер не замечал ничего вокруг, но у Отравы по спине побежали мурашки от пред— чувствия опасности.

— …И вообще, отправиться сюда — дурацкая затея… — бурчал себе под нос Брэм, сгорбившись на сиденье.

— А ты знаешь, где живет этот Минога? — спросила Отрава.

— Я знаю только то, что мне сказали, — ответил Брэм. — И у тебя должна быть важная причина для визита к нему. Поблагодари свою счастливую звезду, если мы выберемся отсюда живыми.

— Тогда зачем ты согласился? — спросила девушка, скорее затем, чтобы услышать звук собственного голоса, чем потому, что действительно хотела знать ответ.

Они свернули на ухабистую улочку. Колеса наскакивали на кочки, ныряли в рытвины, и телега грохотала и сотрясалась.

— Я обычный человек, Отрава, — произнес Брэм. — А ты, надеюсь, честная девочка и сдержишь данное слово. Один серебряный соверен я зарабатываю за целый год. Понимаешь?

Она поняла. Целый год работы. У нее в кармане лежала маленькая монета, которая означала для этого человека целый год работы. Отрава быстро подсчитала, сколько денег дал ей Парус, и чуть не вытаращила глаза. Либо Брэм был очень бедным, либо Парус очень богатым.

— А два соверена, — тихим, низким голосом продолжал Брэм. — Два соверена, да те деньги, что я заработал сегодня… для такого человека, как я, это целое состояние. Может быть, я даже смогу купить на них дом. Или ферму. Продам эту старую телегу и этого упрямого крокоящера и брошу все, пока не поздно. На болотах жить нельзя, а я старею, как видишь. Каждый год, возвращаясь туда, я рискую подхватить черную гниль, чуму или что-нибудь еще. С каждым годам становится все опаснее.

Ловец духов посмотрел на Отраву из-под полей шляпы, и она увидела в его глазах боль и тоску.

— Собственный дом — в горах, где зеленеет трава и нет никого на целую милю вокруг. Эта игра стоит свеч.

Отрава хорошо разбиралась в людях, и сейчас услышала в голосе Брэма настоящую жажду жизни. Он не умел скрывать свои чувства. И она вдруг осознала истинное значение их отношений. Он все это время знал, что денег у нее в котомке хватит, чтобы обогатить его и подарить достаток и спокойствие на всю оставшуюся жизнь. Он мог просто отнять их у нее, ведь перед такой силой она была беззащитна. Но Брэм был человеком, который честно зарабатывал свой хлеб, и вот теперь он везет ее по темным улицам Крепости, потому что заключил с ней сделку. Даже перед лицом величайшего соблазна он не хотел становиться вором. В отличие от того, кто вдруг запрыгнул на козлы рядом с Отравой.

Она взвизгнула от неожиданности, но он оказался прытким. Девушка даже не заметила, как человек выскользнул из темного переулка и притаился возле колес. Одним ловким движением он оказался рядом с ней, и, не успела она опомниться, как уже приставил холодный нож к горлу.

— Не трожь ее, ты… — рявкнул Брэм, отпустив поводья и потянувшись за дубинкой. Крокоящер посеменил и остановился. — Ай-яй! — закричал человек, и прижал нож сильнее, так, что Отраве пришлось запрокинуть голову. — На твоем месте я бы этого не делал. А то у нее будет кровавая улыбка.

Отрава от ужаса вытаращила свои лиловые глаза. Удары сердца гулко стучали в ушах. У нее буквально парализовало и тело, и разум. Несколько мгновений, которые показались вечностью, девушка от ужаса могла только судорожно глотать воздух, пытаясь увернуться от острого лезвия, которое беспощадно впивалось в кожу.

К Брэму подскочил еще один мужчина и приставил нож к ребрам.

— Не рыпайся, — сказал он. — А то твоей девчонке будет худо.

— Забирайте телегу! — испуганно закричал Брэм. — Забирайте телегу и зверя, только не трогайте нас. Берите все.

Первый вор потянулся назад, чтобы приподнять парусину и заглянуть в телегу. Отрава почувствовала на лице его зловонное дыхание. В телеге почти ничего не было: лишь несколько непроданных баночек с гудящими духами, дорожные запасы и, конечно, котомка Отравы со всеми ее деньгами. Но она тогда думала о них меньше всего. Ей снова вспомнилась сказка о принце и тиграх и лицо Паруса в отблесках огня в очаге, когда он рассказывал.

— На что нам твой зверь и телега? — рассмеялся вор. — Что там в котомках? Может, мы и не перережем вам глотки, если найдется что-то стоящее.

— Да, да, только нас не трогайте! — не задумываясь воскликнул Брэм.

— Это я здесь приказываю, — прошипел вор. — Вы… — начала Отрава и, как только слово

сорвалось с губ, пожалела об этом.

Но было уже поздно. Вор переключился на нее.

— Я что?— прорычал он.

Раз уж начала, то отступать нельзя. Она не могла позволить себе проявить слабость.

— Вы пожалеете, — сказала она.

— Да неужели? — вор искоса посмотрел на нее. — И кого же нам бояться? Тебя?

Теперь уже надо было продолжать гнуть свое. — Миноги, — ответила она.

Вор не успел скрыть промелькнувший в глазах страх, а Отрава, естественно, заметила, как он на миг ослабил хватку.

— Не понимаю, о ком ты, — наконец произнес он.

— Лжешь, — ответила Отрава со всей уверенностью, какую смогла найти в себе. — Тут все его знают.

Вор отпрянул. В глазах его плескался панический страх. Отрава внутренне содрогнулась, но заставила себя твердо посмотреть на него. Все ее чувства кричали ей, что она дразнит голодного тигра, и если она ошибалась, то, скорее всего, толь ко что подписала собственный смертный приговор. Но отступать нельзя — иначе они с Брэмом могут не увидеть следующий восход солнца. Парус сам мало знал о Миноге, кроме имени и того, что он сможет указать Отраве путь дальше в королевство эльфов. Но он наказал ей быть очень, очень осторожной. Даже того, что Парус слышал о Миноге, было достаточно, чтобы беспокоиться за Отраву. Поэтому она решила, что здесь, ближе к месту обитания этого человека, слава о Миноге ходит действительно дурная.

Вор очень долго и свирепо смотрел на нее. На виске у него дрожала жилка. Может, она зашла слишком далеко, назвав его лжецом?

— Ну-ка, быстро говори, маленькая ведьма, — сказал он. — А то я легко выколю твои глазки.

Брэм смотрел на девушку со смесью ужаса и недоверия на лице. У Отравы от страха волосы на голове встали дыбом, но она взяла себя в руки и заговорила, хотя во рту пересохло, как в пустыне.

— Это Брэм, самый лучший ловец духов на свете. А там, в баночках, отборные болотные духи. Минога хотел купить несколько для своих фонарей и доверил мне выбрать лучших.