В одном месте — на самой тропе — он сделал под проводом глубокий прокоп, выбрал плоский камень, на руке прикинул его вес, который должен был быть меньше шести килограммов, потому что усилие на «растяжку» должно превышать шесть килограммов или быть равным этому весу. Салман давно уже научился определять на глазок вес камня с точностью до пятидесяти граммов. Этим камнем он прикрыл проволоку, натянутую над углублением. Если на камень кто-то наступит, то добавит вес своего тела к весу камня, что наверняка будет больше шести килограммов даже в случае, если пройдет трехлетний ребенок; центральный штырь взрывателя, расположенный на крышке мины, сместится, мина подпрыгнет, потом взорвется и размажет по камням тех, кто оказался поблизости.

Так выставляли мины афганские моджахеды. Те самые мины, что сделали инвалидами многих молодых парней. Рамиз Омаханович Гадисов очень хотел значительно увеличить их число в России.

Подобный метод установки мин нашел широкое применение как среди джамаатов Северного Кавказа, так и на Ближнем Востоке. По крайней мере, в Сирии большинство саперов с одной и с другой стороны ставят мины точно так же. Наверное, и в Ираке используется этот же метод, но Гадисов в Ираке не воевал и потому не мог говорить об этом определенно. Хотя, если посмотреть внимательнее, окажется, что там воюют точно такие же эмиры и точно такие же моджахеды, как и в Сирии. Если в Ираке основные боевые позиции против правительственных войск занимают ИГИЛ и «Джебхат ан-Нусра», то и там все должно повторяться. Все эти люди представляют одну военную школу.

И теперь выходцы этой школы пришли на Северный Кавказ. Или же, правильнее будет говорить, вернулись туда, откуда ушли малограмотными в военном деле. А вернулись уже, по сути дела, пройдя ближневосточный военный «университет», опытными вояками, способными доставить противнику множество неприятностей.

Рамиз Омаханович был один из них. Он уже доставил федералам кучу неприятностей, хотя сами федералы еще не знали, что это именно он. Но все еще было впереди. Если удастся захватить хотя бы часть того, что намеревался доставить ему Гази Джабиров, то новых неприятностей властям избежать не удастся.

Однако неприятность пришла к моджахедам сама, и пришла она непосредственно тогда, когда эмир Гадисов думал, как доставить неприятности другим. Словно какое-то зеркальное отражение, искривленное в пространстве и направленное в обратную сторону.

Эта неприятность выражалась в звуках. Автоматной стрельбы по-прежнему слышно не было, зато заговорила пушка вертолета. С этими вертолетами Рамиз Омаханович еще в Сирии встречался. Правда, в самой сирийской армии их нет, но они есть у российских военно-космических сил, которые активно включились в сирийскую войну.

Эмир Гадисов уже наблюдал «Ночных охотников» днем, когда они жгли танки ИГИЛ. Правда, тогда вертолетов было несколько, но стреляли они противотанковыми ракетами, которые свистят не менее грозно, чем взрываются. Однако тогда вокруг была пустыня, звуки разлетались в разные стороны и потому не так сильно звучали. Здесь же била только пушка и стрелял пулемет, но звук был такой, что казалось, огонь ведет целый вертолетный полк.

Эмир хорошо знал, на что способны горные ущелья, запирающие звуки между стенами и прокатывающие их в двух направлениях — вверх и вниз. Причем вверх идет меньшая часть, а основная устремляется вниз, в сторону джамаата.

Потом начали бить НУРСы. Шипящие звуки заполнили ущелье. Впечатление складывалось такое, что осыпаются со склонов камни. Но это был звуковой обман.

Рамиз Омаханович все ждал, когда же звуки вертолетного обстрела прекратятся и раздастся один мощный взрыв. Это значило бы, что люди из джамаата эмира Гази Джабирова разобрались со «Стингером», послали его ракету точно в цель и подбили этот наглый вертолет, считающий себя неуязвимым. Но этого не происходило.

А потом все стихло. Тишина пришла тогда, когда джамаат добрался до крутого поворота ущелья, где под стеной раскинулось небольшое старое кладбище с двумя десятками могил. Знаковое место для джамаата. Одна из могил, самая высокая, имела памятник с христианским крестом, на остальных были изображены мусульманские полумесяцы.

Рамиз Омаханович слышал от кого-то, что кладбище это существует со времен последней войны и похоронены здесь советские солдаты. А фашисты своих убитых отсюда вывезли и похоронили отдельно. Правда, не слишком далеко, потому что нести пришлось множество тел.

Это кладбище имело для джамаата и собственное значение. Карта показывала, что в соседнем ущелье прямо напротив кладбища находится большая пещера. По приказанию эмира банда потратила шесть с половиной дней на то, чтобы из-под христианского памятника вырыть проход в эту пещеру. Именно здесь, если удастся, эмир думал вывести джамаат Гази Джабирова в соседнее ущелье, чтобы пограничники потеряли его след. Найти проход в соседнее ущелье, не зная о его существовании, практически невозможно. Для этого потребуется все могилы перекопать. И только знающий человек сделает то, что нужно.

Здесь ущелье как раз поворачивало, и преследователи-пограничники на время потеряли бы из виду уходящий от них отряд. Несколько прицельных очередей из двух пулеметов, что были в джамаате, заставили бы погранцов надолго «забуксовать» на месте. А потом они вообще не смогли бы никого увидеть.

Как обычно в таких местах, на поворотах, в целях безопасности всего джамаата, Гадисов жестом послал вперед своего снайпера Малика Насухова, который имел на винтовке СВД французский прицел с тепловизором. Обычно Малик выходил первым, занимал позицию, просматривал все пространство впереди и, если была необходимость, посылал в цель пулю. Так всегда было в Сирии, хотя в России снайперу стрелять еще не доводилось.

Малик был аккуратным человеком и образцовым моджахедом. К своим обязанностям снайпера он относился с уважением и мерами безопасности никогда не пренебрегал. Он и в этот раз без задержки, не подставляя себя под выстрел, стремительно проскочил от одного камня к другому, за которым и занял позицию, потому что оттуда ему было лучше видно. Винтовка легла на камень, резиновый наглазник прицела прижался к глазнице… И тут что-то громко ухнуло как раз в той стороне, куда нацелился снайпер.

Эмир глянул на своего снайпера, ожидая от него сообщений. Но ничего не услышал, зато увидел, что у Малика нет половины головы. Видимо, его уже караулил снайпер спецназа с дальнобойной крупнокалиберной винтовкой. Другая винтовка такого сделать бы не смогла.

— Не высовываться! — крикнул Гадисов, видя, как двое моджахедов собираются подскочить к снайперу, чтобы унести его за скалу. — Снайпер спецназа работает!

К снайперам, как к своим, так и чужим, в джамаате всегда относились трепетно. Так, Малик Насухов пользовался почетом и уважением, хотя и не имел среди моджахедов близких друзей.

— Уходим? — спросил Салман Тагиров, словно подгоняя эмира. Он, кстати, успел установить только три мины из запланированных пяти. И все три из своего рюкзака, который теперь тряпкой висел за спиной. А его помощник свой рюкзак еще и с плеч не снимал.